И так как обращался он ко всем, в том числе и тем, кто заражен обывательскими „объяснениями“, то они тоже витали в воздухе. Ему присылали всякие письма. Например, с требованиями выслать денег — „а что такого, у него их знаете сколько…“. И зависть была, и стремление объяснить все попроще, попонятней, житейски — даже пусть это покажется ему обидным. Он ведь такой же, как мы!
Его кое-кто склонен был считать своеобразным предводителем полчищ „легкой музыки“. Между тем он не делил ее на „легкую“ и „тяжелую“ — любил хорошую. Преклонялся перед Бахом, Чайковским. Его душевный порыв, как он застенчиво признается, был где-то в области мифологии.
В частности, как это так получается, что, скажем, звонкую и романтическую „Лейся, песня, на просторе“ не пели в застольях, а вот немудреную „У самовара я и моя Маша“ — пели?
Стихи он начал писать после шестидесятилетия. И, естественно, техническая безупречность его „самодельных“ строк легко поддается критике. Он, похоже, и сам это знает—и ничуть тем не смущен. Не сами по себе, а в связи с ним эти стихи невероятно милы — кажется, они более отделанными стали бы хуже.
Еще смешной эпизод. „Гремела ночь над бурным Черным морем“, народная песня о броненосце „Потемкин“. Так ее (как слышанную от какого-то матроса) и представляет скромный автор важному начальству, от которого зависит судьба песни. У начальства увлажнены глаза.
— Нет, вы скажите, Леонид Осипович, — говорит оно, растроганное, — почему народ может так, а композиторы нет?»
В этой связи мне вспоминается моя беседа об Утёсове с Сергеем Образцовым. Это было в конце 1980-х годов, через несколько лет после смерти Утёсова. Я пришел к Сергею Владимировичу беседовать на другую тему — о Михоэлсе. Но вдруг он сказал: «Когда будете писать о Михоэлсе, не забудьте рассказать о его друзьях. В особенности — о Леониде Осиповиче Утёсове». Я, разумеется, выполнил этот наказ Образцова. В книге о Михоэлсе немало рассказано о дружбе этих двух значимых людей. Сейчас же в книге об Утёсове я не могу не воспроизвести заметки Образцова, написанные им, вероятно, по поводу юбилея Утёсова:
«Дорогой Леонид Осипович!
Мы познакомились с тобой почти полвека тому назад. В тот год в Московском мюзик-холле шла программа в двух отделениях. Первое было сборное, в котором выступал и я со своими куклами, а второе — целиком твой джаз. И когда кончалось представление, то на фасадной стене мюзик-холла (теперь здание зала имени Чайковского) на огромном киноэкране „утёсовский джаз“ продолжал играть для всей площади; тогда она называлась Триумфальной. После премьеры ты вышел из дверей мюзик-холла на асфальт тротуара и, подняв голову, счастливый, смотрел на самого себя. Вот тут-то мы и познакомились, а потом подружились.
Ты был счастлив, ощущая свой триумфальный результат долгой и трудной борьбы с музыкальными ортодоксами, ничего не понимающими в музыке, а значит, и в джазе. Твое счастливое лицо не удивило меня, потому что каждый актер бывает счастлив, если то, что он делает, нравится тем, для кого он живет. Удивительно и прекрасно другое. Доктор делает больных здоровыми. Учитель делает неучей учеными. А ты? Ты делаешь людей веселыми.
Вот уже больше шестидесяти лет это продолжается, как прекрасная цепочка подарков счастья. Я эстрадник. Среди эстрадников есть разные люди: и добрые, и злые, и талантливые, и бездарные, и скромные, и зазнайки. И взаимоотношения между ними тоже разные, иногда запутанные, сложные. А ты среди эстрадников стоишь как-то удивительно: и внутри и в стороне. Тебя любят все. Любят за талант и за большую человеческую доброту, которую знает каждый, кто обращался к тебе за помощью или советом.
И любит тебя вся наша страна. И молодые и старые. Потому что и сам-то ты вмещаешь в себя эти два понятия. Ты и не молодой и не старый. Ты Утёсов — веселый, во всем талантливый.
Поздравляю тебя с твоим праздником и от себя и от всей любящей тебя огромной армии актеров советской эстрады».
Разумеется, объяснение Сергея Владимировича в любви к великому артисту стало более искренним и проникновенным, оттого что он знал Леонида Осиповича лично. Но прав был английский мыслитель Джон Локк, сказав, что память — это медная доска, на которой вырезаны буквы, которые время незаметно сглаживает, если не возобновлять их резцом. Леониду Утёсову и его песням забвение не грозит, ибо памятник, который он воздвиг себе своим искусством, куда прочнее меди.
Закончить же повествование об Утёсове мне хочется формулой, которой римские консулы заключали свою отчетную речь, передавая полномочия преемнику: «Feci quod potui, faciant meliora potentes». В переводе это означает: «Я сделал все, что мог; кто может, пусть сделает лучше».
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА Л. О. УТЁСОВА
1895, 9 (21) марта — родился в Одессе в семье Иосифа Калмановича Вайсбейна и его жены Малки (Марии) Моисеевны Граник.
1899–1902 — учеба в хедере.
1904 — поступление в коммерческое училище Файга.
1905, июль — приход в Одессу восставшего броненосца «Потемкин». Массовые столкновения и пожары в городе.
Октябрь — еврейский погром в Одессе.
1908, март — бармицва (обряд совершеннолетия).
1910 — исключен из училища Файга (первый случай в истории этого учебного заведения). Уезжает в Тульчин с бродячим цирком. Знакомство с Аней Кольба.
1912 — принят в Кременчугский театр миниатюр, где взял сценический псевдоним «Утёсов». Первые роли — Илья в спектакле «Угнетенные и невинные» и Арон Цудик в спектакле «Хороший сон».
1913 — работа в Одесском летнем театре миниатюр Розанова вместе с A. Я. Хенкиным, Е. М. Баскаковой и П. Н. Полем. Гастроли в Киеве и других городах с эстрадными номерами.
1914 — гастроли в Феодосии и Александровске. Женитьба на актрисе Елене Осиповне Ленской (Голдиной).
1914–1917 — служба в армии.
1915, 14 марта — рождение дочери Эдит.
1917, весна — возвращение в Одессу. Работа в Ришелье веком театре, гастроли в Гродно, Киеве и других городах.
Лето — первые гастроли в Москве, в театре-кабаре «Эрмитаж».
1918–1920 — вместе с К. М. Новиковой и И. В. Нежным на революционном агитпоезде дает концерты для красноармейцев на фронтах Гражданской войны.
1918 — знакомство с Г. И. Котовским. Выступления в театрах и клубах Одессы с А. Н. Вертинским и Ю. С. Морфесси.
1919 — знакомство с Э. Г. Багрицким и В. И. Катаевым. Первая роль в кино — адвокат Зарудный в фильме «Лейтенант Шмидт — борец за свободу».
1920 — выступления в Одессе, Херсоне и других городах с сатирическими программами.
1921, январь — переезд из Одессы в Москву вместе с И. Нежным. Встреча с Д. Гутманом и работа в «Теревсате» (Театр революционной сатиры).
Осень — выступления в театре «Славянский базар» (роли Продавца газет в оперетте «Интервенция» и Бони в «Сильве»). Знакомство и совместная работа с актерами Г. М. Яроном, К. Ф. Невяровской, И. В. Ильинским. Знакомство с В. В. Маяковским и B. Э. Мейерхольдом.
1922 — отъезд в Петроград, работа в «Палас-театре». Роли в опереттах «Прекрасная Елена» (Менелай) и «Сильва» (Бони). Роль Менделя Маранца в инсценировке рассказов Д. Фридмана. Роман с Е. И. Тиме.
1923 — поступление в труппу «Свободного театра», работа с Е. П. Корчагиной-Александровской, Н. И. Ходотовым, П. Н. Полем, С. А. Мартинсоном.