Не в год, в неделю, — жизнь острее перца,
В которой уцелей ещё поди,
Он вёл годами, словно вместо сердца
Какой-то там вулкан в его груди
Горел, бурлил, пылал, не угасая,
И даже мне заметно горячей
Вот так вот стало, вдруг. За полчаса я
В его проблему вник до мелочей.
Его накрыли, вывели из тени,
Подручных взяли всех до одного.
Он рассказал без всякой мутотени
Историю провала своего.
-2-
Склад добра на дому для продажи
Он держал, был на стрёме, на страже,
И облава, как ядерный гриб,
Слева, справа его, с фронта, с тыла,
С головой, с потрохами накрыла –
Перехлёст, как бы так, перегиб!
Как бы этак его долбанула
Жизнь бревном по горбу. Даже скулы
Понятым от похмелья свело –
Обыск шёл семь часов. Всё забрали.
И в тоске трепыхалось, в печали
У майора кривое мурло.
Он сказал: «Тунеядец ты, Лёня!
Ну чего ты в углу, как на троне,
На своей табуретке сидишь?
Люди в космос геройски летают,
Пашут, сеют, моря покоряют,
Ты же только деньгой шелестишь!
Для чего ты живёшь? Для наживы,
Для буржуйских услад!» «Да пошли вы!» –
Лёня грохнул об стол кулаком,
А в ответ ему: «Вместе и выйдем.
План готов. Первый пункт очевиден –
Мы тебя на допрос повезём».
И вдруг подельщик Лёни, с кем крутил он
Свои дела, вошёл к нему: «Привет!»,
И тут же в лапы к этим крокодилам
Попал, как говорится, на обед.
Они сперва приветливо кивали,
Потом его и Лёньку вместе с ним
В железные браслеты заковали:
«А вот теперь, друзья, поговорим!»
И в КПЗ, где стены цвета хаки,
На них наехал опер, словно танк,
И Лёня, мастер яростной атаки,
Сказал себе: «Ну, всё, иду ва-банк!»
До нервных спазм, до судорог на рыле
Он на ментов орал, что их майор
Специально тут нагнал пурги и пыли,
Что он и есть подлец и главный вор,
Мол, понятые с ним в привычном стиле,
Уроды и козлы, ходячий бред,
На обыске в клозете водку пили,
А сам он, гад, заныкал мой берет!
«Я в КГБ на вас подам заяву,
Вам там прочистят, падлам, все мозги!
Я там у них по родственному праву
Имею кой-какие рычаги!»
Полкан, что всех главней, устав от крика,
Задумался: а кто он, этот псих?
Да и берет вообще-то был заныкан –
Не удержался кто-то из своих!
И вот статью подельнику вменили –
Раскрыт по полной крупный эпизод!
А Лёню под расписку отпустили,
Что он потом по вызову придёт.
-3-
Снег тяжёлый за окнами сыпал,
Лёня паузу взял, чаю выпил,
Лёня знал: будут битвы, бои –
Злые, долгие с ними со всеми.
Я сказал ему: «Самое время
Перспективы прикинуть твои.
Да, ты взял их на понт. Получилось.
Словно что-то слегка отключилось
У ментов по щелчку в голове.
Только ты по-любому на мушку
К ним попал. Будет топать наружка
День и ночь за тобой по Москве.
Для чего? Чтоб законно, по праву,
Снова-заново в ходе облавы
Раскулачить тебя в пух и прах.
А потом — как надрез по живому –
Скорый суд, срок, этап — ничего, мол,
Перебьёшься на первых порах!»
Лёня брови густые скукожил:
«А чего на вторых?» «Да всё то же,
И на третьих порах, и всегда –
Всё захапать, отнять — их задача,
Чтоб скулил ты и выл по-собачьи,
Всё иное — обман, ерунда».
«Такие вот дела, — сказал я Лёне –
Чтоб им от пуза сладко есть и пить,
Они тебя достанут и на зоне,
И будут до последнего доить».
«Не, мне туда не надо, — он ответил, –
Другой несу я в сердце идеал».
И я ему про их силки и сети,
Про хитрые капканы рассказал.
При Брежневе, Андропове, Черненке
Я рядом с этой братией служил,
Особенности все их и оттенки
Я Лёньке тут же, с ходу разложил.
«Там нет лохо́в, забудь, ты слышишь, Лёня?
И если ты отважный, как Чапай,
Засунь свою отвагу — ну, ты понял,
И сам себе могилу не копай!..
Ты должен мыслить холодно и сухо,
Загривком, шкурой чуять их, хребтом,
Ногтями, каждой клеткой, волчьим нюхом,
Но всё равно шагать своим путём».
Мы план с ним набросали, где скрываться,
И как оттуда вовремя свалить,
Чтоб лишний раз уже не нарываться,