– В какой части Америки вы живете? – спросил отец Макинтайр, стараясь любезностью скрасить впечатление, производимое его неопрятным внешним видом.
– Пенсильвания. Питтсбург.
– О, я слышал об этом месте. – Он с трудом улыбнулся и подвинул два деревянных стула к двум кожаным, уже стоявшим напротив его письменного стола. – Итак, насколько я понимаю, вы хотели бы усыновить одного из наших воспитанников. Девочку, если не ошибаюсь. У вас есть какие-то предпочтения относительно возраста ребенка? – Его слова лились сами собой, автоматически.
– Я хочу познакомиться с Леонорой.
– С Леонорой? – растерянно заморгав, переспросил отец Макинтайр.
– Мы искали ребенка для усыновления по всему западному побережью и считаем, что она подходит нам лучше всего.
– Но почему?
– Это неважно, – сказала миссис Файерфилд, взмахнув рукой. – Она умная?
Тон ее заставил священника напрячься:
– Да. Очень умная.
– Хорошенькая?
– Да.
– Вот и хорошо. – Миссис Файерфилд заметно расслабилась. – Я хотела бы увидеть ее прямо сейчас.
Отец Макинтайр откашлялся:
– Должен сказать, что на Леонору уже поступил запрос на удочерение, который ожидает решения.
– Почему я об этом не знаю? – сердито заявила она, взглянув на мистера Ньютона.
Тот вздрогнул и в свою очередь бросил грозный взгляд в сторону своих помощников. Миссис Файерфилд закатила глаза и обернулась к священнику:
– Это не имеет значения. Я все равно хочу познакомиться с ней.
Отец Макинтайр послушно встал и пошел в класс сестры Луизы, поймав себя на мысли, что похож сейчас на дрессированную собачку. Он открыл дверь, прервав урок, кивнул монахине и обратился к девочке в заднем ряду:
– Леонора, пройди, пожалуйста, со мной.
Она поднялась с места и взяла отца Макинтайра за руку. Дети не отрываясь следили за ними.
Вернувшись в кабинет, священник осторожно представил ее:
– Леонора, это миссис Файерфилд. Ей хочется познакомиться с тобой.
Элеонора Файерфилд, вскинув подбородок над кружевным воротничком, оглядела девочку с головы до ног.
– Повернись, пожалуйста!
Леонора медленно покрутилась перед ней.
– Она хорошенькая, – оценила ее женщина: это было утверждение, а не комплимент. – Сколько тебе лет?
Девочка молчала, и миссис Файерфилд раздраженно склонила голову к плечу:
– Я спросила, сколько тебе лет.
– Ей восемь. – Отец Макинтайр мягко улыбнулся девочке. – Он очень застенчива, миссис Макинтайр. И говорит крайне редко.
– Что ж, думаю, в конечном счете это можно отнести к ее достоинствам. Сдержанность лучше болтовни без умолку. – Она снова оглядела девочку. – Ну хорошо. Можешь идти. – Она пренебрежительно взмахнула рукой. – Я увидела достаточно.
Леонора посмотрела на священника.
– Спасибо, Леонора, – сказал он. – Можешь возвращаться в класс.
Когда дверь закрылась и шаги ребенка затихли в конце коридора, миссис Файерфилд решительно скрестила руки на груди.
– Я ее беру.
Отцу Макинтайру эта женщина не нравилась.
– Я уже сказал вам, миссис Файерфилд… – Он выдержал паузу. – Леонора недоступна для удочерения.
Глаза ее грозно блеснули:
– Вы не сказали, что она недоступна, отец Макинтайр. Вы сказали, что запрос на нее ожидает решения. Следите за своими словами, сэр, – предупредила она.
– С моей точки зрения, – сдержанно ответил он, – эти слова именно это и означают.
– Контракт на ее удочерение подписан?
– Да.
– Сколько они заплатили?
Смысл вопроса не сразу дошел до отца Макинтайра.
– Хорошая семья для нашего ребенка и так уже является достаточной платой…
– Уф! – Миссис Файерфилд впервые за все время улыбнулась. – Тогда она вполне доступна. – Она постучала пальцем по своей сумочке. – А я заплачу вам за нее двадцать пять тысяч долларов.
Отец Макинтайр застыл на месте. В глазах его было выражение растерянности.
Она снова улыбнулась:
– Это немалые деньги, отец Макинтайр, не так ли? Церковь предложит своему служителю, принесшему такую сумму, серьезное повышение. Или вы так не считаете?
Его шею больно сдавливал жесткий стоячий воротничок.
– Личные амбиции меня не интересуют.
– Ну разумеется! – Миссис Файерфилд, переглянувшись со своими адвокатами, рассмеялась. – Никто из людей Господа не думает о себе.
Лицо его стало суровым:
– Можете думать все, что хотите, но единственный мой интерес – это дети.