— Один белый фермер, который ввезет миллионы в страну, остро в них нуждающуюся. Один белый фермер, который даст работу десяткам матабелов, будет их кормить, одевать и давать образование их детям. Один белый фермер, который сможет накормить десять тысяч матабелов, а не жалкие пятьдесят семей. Один белый фермер, который будет заботиться о своей земле, защищать пастбища от коз и засухи, чтобы она могла оставаться плодородной еще пятьсот лет, а не пять. — Гнев Крейга вышел из-под контроля, и он наклонился на столом Тунгаты, глядя ему прямо в глаза.
— Ты здесь не нужен, — прорычал Тунгата. — Крааль закрыт для тебя. Возвращайся к своей лодке, своей славе, к своим льстивым женщинам. Будь доволен тем, что мы отобрали только одну твою ногу, убирайся, прежде чем лишишься головы.
Тунгата взглянул на золотые наручные часы.
— Мне нечего больше сказать. — Он встал, но Крейг снова заметил что-то непонятное в его свирепом взгляде. Что это было? Не страх и не хитрость. Безнадежность, глубокое сожаление, быть может, даже чувство вины или смесь всех этих эмоций.
— Тогда, прежде чем уйти, я хотел бы сказать тебе еще кое-что. — Крейг подошел ближе к столу и заговорил тише. — Ты знаешь, что я был на Чизарире. Там я встретил троих партизан. Их зовут Бдительный, Пекин и Доллар, и они просили передать тебе…
Крейг не успел закончить, потому что гнев Тунгаты превратился в кровожадную ярость. Он затрясся, взгляд его затуманился, на щеках появились желваки.
— Замолчи, — прошипел он, сдерживая себя железным усилием воли. — Ты вмешиваешься в дела, о которых не имеешь понятия, которые не имеют к тебе отношения. Покинь эту землю, пока они не уничтожили тебя.
— Я уеду. — Крейг смотрел на него с вызовом. — Но только после того, как получу официальный отказ на мое заявление.
— Значит, ты уедешь скоро, — сказал Тунгата. — Это я тебе обещаю.
Утреннее солнце раскалило стоявший на стоянке парламента «фольксваген». Крейг открыл двери, чтобы охладился салон. Его все еще трясло от последствий встречи с Тунгатой. Он поднял руку и увидел, как дрожат его пальцы. Такой приток адреналина он ощущал раньше только после охоты на льва-людоеда или поедавшего посевы слона, когда служил лесничим.
Он сел за руль и, постепенно приходя в себя, постарался привести в порядок впечатления от встречи, понять, что ему удалось узнать.
Несомненно, он находился под наблюдением одной из государственных разведывательных служб с момента приезда в Матабелеленд. Возможно, он удостоился такого внимания как известный писатель, тем не менее о каждом его движении мгновенно докладывали Тунгате.
Тем не менее он не мог понять отчаянного сопротивления Тунгаты осуществлению его планов. Приведенные им основания были мелкими и язвительными, а Самсон Кумало никогда не был мелким или язвительным. Крейг был уверен, что правильно понял странные эмоции, которые Тунгата пытался замаскировать враждебностью. Крейг поднял свой парус над глубокими водами, полными подводных течений.
Он задумался о реакции Тунгаты на его упоминание о встрече с тремя диссидентами на Чизарире. Тунгата несомненно узнал их имена, и такая яростная реакция говорила о том, что совесть его не совсем чиста. Предстояло
многое узнать, и это несомненно будет представлять интерес для Генри Пикеринга.
Крейг завел двигатель и медленно поехал к «Мономатапе» по улицам, которые при их прокладке были сделаны такими широкими, чтобы на них могла развернуться упряжка из тридцати шести волов.
В свой номер он попал почти в полдень. Открыв бар, он потянулся к бутылке с джином. Потом передумал и позвонил, чтобы принесли кофе в номер. Привычку пить днем он приобрел в Нью-Йорке и в какой-то степени объяснял ею недостаток целеустремленности. Он дал себе слово отказаться от этой привычки.
Он сидел за столом у венецианского окна, наслаждался видом качающихся палисандровых деревьев в парке и приводил в порядок свои мысли, потом взял ручку и дополнил отчет Генри Пикерингу, включив в него свои подозрения о причастности Тунгаты к движению диссидентов и описав его противодействие попытке Крейга приобрести земли.
Затем он логически перешел к просьбе о финансовой поддержке, привел цифры, оценку потенциала «Ролендс», как мог более привлекательно описал свои планы развития «Кинг Линн» и Чизариры. Используя общеизвестный интерес Пикеринга к развитию туризма в Зимбабве, он подробно остановился на развитии «Вод Замбези» как туристического центра.
Он разложил копии документов в два конверта, запечатал их и отправился в американское посольство. Под испытующим взглядом морского пехотинца из бронированной будки он дождался, пока придет Морган Оксфорд, чтобы подтвердить его личность.