Они устроились на подушках, стали пить кофе, слушать Пятую симфонию Бетховена и говорить об Африке. Один или два раза она процитировала его книгу, то есть явно внимательно ее изучила.
— Мне завтра рано вставать… — Она взяла у Крейга пустую чашку. — Спокойной ночи, Крейг.
— Когда мы снова увидимся?
— Не знаю точно. Рано утром я вылетаю в горный район, не знаю, надолго ли. — Она увидела выражение его лица и смягчилась. — Могу позвонить в «Моно», когда вернусь, если вы хотите.
— Хочу.
— Крейг, вы начинаете мне нравиться, возможно, как друг, но роман мне не нужен. Я все еще обижена, надеюсь, мы оба это понимаем, — сказала она, пожимая ему руку на пороге квартиры.
Несмотря на ее отказ, Крейг был странно доволен собой. Он решил пока не анализировать свои чувства к ней, не пытаться определить свои намерения. Было просто приятно находиться рядом с нормальной женщиной, а не с очередной профессиональной охотницей за знаменитостями, пытающейся занести его имя в свой список. Его физическое влечение лишь усиливалось ее отказом, он уважал ее талант и ее достижения, они оба любили Африку и относились с сочувствием к жившим здесь людям.
— На сегодня хватит, — сказал он себе, припарковывая «фольксваген».
В холле его встретил помощник директора, театрально заламывавший руки.
— Мистер Меллоу, — сказал он у себя в кабинете. — Когда вас не было, меня посетили сотрудники специального отдела полиции. Я вынужден был открыть ваш личный сейф и впустить их в ваш номер.
— Черт возьми! — воскликнул Крейг. — А они имеют право так поступать?
— Вы не понимаете, они могут делать все, что захотят, — поспешил заверить его помощник. — Мистер Меллоу, уверяю вас, они ничего не забрали из сейфа.
— Тем не менее я хотел бы проверить.
Он просмотрел чеки, сумма совпадала. Его обратный билет, как и паспорт, был в полном порядке, но они рылись в «аварийном комплекте» Генри Пикеринга. Позолоченный значок инспектора не лежал в кожаном футляре.
— Кто мог приказать устроить такой обыск? — спросил он у помощника, закрыв сейф.
— Только занимающий очень высокий пост. «Тунгата Зебив, — подумал он с горечью. — Любопытный и злобный ублюдок. Как ты изменился».
* * *
Крейг отвез свой отчет о посещении центра перевоспитания Тути в посольство для передачи Генри Пикерингу. Морган Оксфорд принял документы и предложил Крейгу кофе.
— Я могу задержаться здесь дольше, чем думал, — сообщил Крейг дипломату, — а работать в номере отеля крайне неудобно.
— Квартиру найти дьявольски трудно. — Морган пожал плечами. — Постараюсь что-нибудь сделать.
Он позвонил на следующий день:
— Крейг, одна из наших девушек уезжает домой на месяц. Она большая ваша почитательница и согласна пересдать квартиру за шестьсот долларов. Она улетает завтра.
Квартира была однокомнатной, но достаточно удобной и просторной. Был широкий стол, который мог служить письменным. Крейг положил на него пачку бумаги «тай-пекс», использовав в качестве пресс-папье кирпич, рядом разместил свой оксфордский словарь и громко произнес:
— Снова работа.
Он почти забыл, как быстро течет время в стране, где сбываются мечты, и с неподдельной радостью смотрел на сложенные на столе исписанные листы.
Морган Оксфорд звонил дважды и оба раза приглашал его на дипломатические приемы, Крейг каждый раз отказывался и наконец отключил телефон. Смилостивился он лишь на четвертый день. Телефон зазвонил практически сразу, как только он вставил вилку в розетку.
— Мистер Меллоу, — услышал он голос явно африканца. — Мы нашли вас с большим трудом. Прошу вас, не вешайте трубку, с вами будет говорить генерал Фунгабера.
— Крейг, это Питер, — услышал он знакомый голос с акцентом. — Можем встретиться сегодня в три? Я пришлю машину.
Частная резиденция Питера Фунгаберы находилась в пятнадцати милях от города на холмах, окружавших озеро Макилване. Дом был построен в двадцатых годах богатым эмигрантом — младшим сыном английского самолетостроителя. Его окружала широкая терраса с резными карнизами, а кроме того — пять акров лужаек и цветущих деревьев.
Охранник из Третьей бригады в полной боевой форме тщательно проверил Крейга и водителя, прежде чем впустить их в дом. Питер Фунгабера уже стоял на террасе, когда Крейг стал подниматься по ступенькам. Он был в белых хлопчатобумажных слаксах и алой рубашке с короткими рукавами, которые прекрасно подходили к его бархатной черной коже. Дружески обняв Крейга за плечи, он подвел его к сидевшей на террасе группе людей.