Небу спал, как его земля, как не разграбленные еще леса и реки. Его глаза были плотно сомкнуты, и только легко вздымавшееся одеяло показывало, что в нем скрывается жизнь. Он спал в едином ритме со страной, и, если бы дождь прекратился или ветер внезапно затих, он тотчас проснулся бы. Что он, впрочем, и сделал, лишь только земля склонилась в сторону солнца.
Он выплыл из сна точно так же, как несколько часов назад вплыл в него. Шорох его пробуждения был легок, как шорох птичьего пера, но интенсивно излучавшиеся мысли мальчишки столкнулись с этим шорохом. Это было предупреждением. Серое лицо исказилось, и мальчишка откинулся на расстеленное одеяло. Черные глаза быстро обвели пещеру и побежали ко входу, за которым черная вода продолжала низвергаться. Там было темно, но Небу слышал, как приближается рассвет. Об этом пропищала ящерица, мокрая и продрогшая, забившаяся под лист. Об этом прокашляла большая кошка, которую давно уже раздражала вода. Он сел и подбросил в угли несколько палок, и тени прыгнули прочь.
За ночь жук в ране отрастил бороду. Он стал старше, отрастил бороду, он цеплялся когтями за внутренности, чтобы сохранить равновесие. Боль пенилась в животе. Когда мужчинам-масаи исполняется сорок, сильные и молодые бросают их в зарослях на попечение старых жен и могучих львов. И старики воздвигают изгороди у реки, делают из навоза кирпичи, строят дом и ждут в нем прихода смерти. Иногда ты набредаешь на них. Их орлиные очи тусклы и покрыты прожилками, их старые кости торчат в локтях и в коленях, их животы, круглые, как футбольные мячи, издают урчание. И копья в их руках не похожи на солнечные лучи, струящиеся между пальцев, их, скорее, можно сравнить с топорами мясников на базаре. Они привязывают свой скот рядом с жильем, и кнуты им не нужны.
Он помнил торжественный свет луны на празднестве, когда он был признан воином, юным воином. И он также помнил свой первый набег с Коко и радостную работу кнутов. Они поймали констебля из здешних поселенцев. Они взяли его на дороге к рынку и, оглушив ударом по голове, затащили в джунгли. Это было время Незнакомого Чувства.
— Смотрите на него, все смотрите! — воскликнул Коко, обращаясь к своим новым людям. Он ткнул палкой в светло-желтое хаки молодого поселенца. — Смотрите на него и переживайте Незнакомое Чувство.
И белый констебль, съежившийся в грязи и похожий на светло-желтый шар, в ужасе поглядел на них.
— Поклонись нам, поклонись Африке, ты, чудовище! — закричал на него Коко. — Освободи моих юношей от Незнакомого Чувства. Пусть они привыкнут гордо стоять перед бванами, поверженными на колени!
И, щелкнув пальцами, он призвал к действию молодых воинов, сжимавших кнуты. Они медленно раздевали констебля. Сначала они сняли с него одежду. Пастушьи кнуты разрезали ее на ленты. Они раздели его догола, и он был как ребенок в ванне. И он извивался под их ударами, он кричал и взвизгивал, корчась в грязи. А молодые воины, которые до чрезвычайного положения были великолепными пастухами, не пролили ни капли крови, пока он не остался совершенно голым. Да и потом кровь проступала лишь капельками с булавочную головку, капельками, похожими на драгоценные рубины.
Негр вытянул затекшие ноги к костру, и в боку его закричала рана. Он стянул одеяло и, приподняв край куртки, увидел радостное цветение яда, скопившегося в теле. За ночь опухоль стала величиной с кулак. Он нагрел руки на пламени и прижал их к отверстию раны. От сдерживаемой боли зубы его заскрипели. Выбравшись из одеяла, он направился к выходу. Набрав в ладонь влажной глины, он приложил ее к ране. От прикосновения пальцев боль в боку резко усилилась. Он посмотрел вверх, и узкие глаза дня посмотрели на него с вершин деревьев. Он возвратился к костру.
Мальчишка поднялся и сказал:
— Слышишь, какой дождь?
Небу помешивал суп, который он высыпал в котелок с водой из бумажного пакета.
— Отец рассказывал, что в Англии в такой ливень можно встретить человека, который, поздоровавшись с вами, скажет: «Не правда ли, прекрасная погода?»
Небу положил ложку и, посмотрев на него, проговорил на языке кикуйю:
— Хорошая погода бывает в сердце, малыш.
Мальчишка рассмеялся и тоже перешел на кикуйю:
— Наверное, прежде чем стать бандитом, ты был у себя в деревне проповедником.
— Все проповедники — бандиты, и все бандиты — проповедники. Все вожди — нищие, и все нищие — вожди. Все люди суть люди, когда они люди.
У мальчишки заблестели глаза. Голос его был звонок и весел:
— Мне нравится, что ты такой болтливый. Не потому ли это, что мы с тобой говорим на кикуйю? Или это на тебя действует дождь? Отец говорил мне, что все ниггеры бесятся в полнолуние и в начале длинных дождей. Это правда, генерал Небу? Скажи, а ты тоже бесишься, когда приходят длинные дожди?