Небу огляделся и увидел, что уже выросла тейта, расцветшая курчавыми белыми цветочками, которые рождаются только для того, чтобы наполнять землю благоуханием на время длинных дождей. Это цветы дождя. И вьюнки утешали грустные, вымокшие деревья, взбираясь на них и увивая их гирляндами теплых оранжевых колокольцев.
И, оглядевшись, он также увидел:
Огненные шары горицвета, пылающие своеволием.
И пахучие бальзамины, такие густые и высокие, что за ними мог бы спрятаться буйвол.
Многопалые руки лесных хвощей, несущих караул перед ликами каменьев и хранящих глубокие тайны, скрытые в пнях погибших деревьев.
И благословенные зеленые руки мурихиса, пролившие чаши благовоний и разбросавшие пурпурные цветы на протяжении всего пути, по которому он шел.
В глубине земли, под ногами, в глубине гудящей земли он слышал шелест откладывающегося перегноя, который стремится вырваться на поверхность и сообщить всему живому вести о новой поросли. И подошвами больших утомленных ног Небу молился своему жестокому богу.
«Всемогущий бог, — говорил он жестокому богу, — придай силу моим ногам, чтобы я мог завершить путешествие и справиться с леопардом».
Он узнал место, поросшее мвена. Они разрослись, темные, высокие, с толстыми стволами и светло-желтыми цветами, красовавшимися посреди листвы. Он узнал и этот огромный серый баобаб. Под таким баобабом племя устраивало базары или держало советы. А когда они плясали на празднестве всю ночь, то на восходе солнца все они, извиваясь и громко топая ногами, двигались боком к баобабу, окружая его, как венчик гигантского черного цветка, пока не оказывались в его густой тени.
— Баобаб, — обратился Небу к баобабу, когда боль ударила его и заставила прислониться к стволу, — баобаб, пуля белого делает меня красивым. Моя рана зловонна. Ответь, я стану красивым?
И баобаб строго спросил: «А что сказал тебе вождь?»
На это Небу не мог ответить. Он наклонился к ране и печально спросил ее:
«Рана, зеленый сад, разрастающийся в моем боку, придет ли смерть, когда раскроются твои ядовитые цветы?»
Но у раны были свои жестокие причины не давать ответа.
Небу воткнул копье наконечником в землю и оперся на него. Он зажмурил глаза и, открыв их, поймал на себе сосредоточенный взгляд мальчишки. Движением руки он приказал ему продолжать путь.
— Почему бы тебе не отдохнуть? — Голос мальчишки звучал заботливо, ласково. — Боль пройдет, если ты отдохнешь. Полежи, поспи, а я покараулю.
Негр застонал и опять жестом приказал мальчишке идти. Мальчишка не сдвинулся с места. Сочувствие отразилось на его лице.
— Помимо всего прочего, Небу, — успокаивающе сказал он, — я совершенно уверен, что леопард ушел. Я скажу тебе странную вещь: от тебя больше не пахнет. Я уверен, что ты поправляешься. Отдохни, и это поможет идти дальше. Что ты скажешь, генерал Небу?
Но Небу дотронулся до лживого мальчишки наконечником копья и сделал ему знак головой. И карие двери в глазах мальчика распахнулись, и Небу увидел в них быстрый скачок гнева, и они закрылись опять. Мальчишка грустно покачал головой.
— Тогда дай я понесу твой панга, — попросил он. — Нести все это оружие тебе будет слишком тяжело. Ты не должен свалиться прежде, чем мы доберемся до дороги.
Копье перевернулось в пальцах Небу, и он похлопал мальчишку концом древка.
— Пошли, малыш, пошли, — строго сказал он.
Мальчишка споткнулся, но удержался на ногах. Он побрел вперед сгорбившись, дождь лил на голову и плечи. Но в душе он смеялся, он смеялся все время этого перехода. Черный болтает с деревом! Он напряженно вслушивался, так же напряженно, как тогда, когда он слушал пронзительную музыку, сидя на роге молодого месяца. Теперь же он ждал шума падения за спиной. Он знал, что верно вел себя с африканцем, он был точен, сдержан, неумолим. С черным будет покончено.
Небу вытянул руку, чтобы дать отдохнуть бабочке, неуклюже летевшей с непосильным грузом намокшей пыльцы. Бабочка села на палец.
За полмили с подветренной стороны леопард ощутил запах гниющей раны и стал пробираться навстречу ветру.
На «лендровере» был установлен ручной пулемет, который мог стрелять через отверстие в пулезащитном ветровом стекле. За ним следовал бронетранспортер с пулеметом «брен» устаревшего образца времен второй мировой войны. Но он был эффективен против огня кикуйю, как нож против сыра. Армейский лейтенант имел случай убедиться в этом. Он сдержанно помахал рукой солдатам с полицейского поста и одновременно приказал: