Мне был известен только один оборотень, и улыбался он обычно ровно так же. Особенно когда закрывал дверь моей темницы
— Алим! — успела крикнуть я.
А Алим успел обернуться.
Ну а Ванхи… Ванхи много чего успел — например, подать знак своим солдатам, которые нас окружили. Да, никакие это были не наёмники…
А ещё — по-звериному прыгнуть на меня. И провести ровно тот же трюк, что я проделала две ночи назад с Алимом.
У меня даже замахнуться времени не осталось.
…Ванхи потом знатно посмеялся над моими мечтами поджарить его на огне. И снять с него шкуру. Они эти места даже вслух зачитал, пока я, связанная, бесилась сидя напротив него в карете.
Сейчас ночь, мы уже никуда не едем — меня бросили в какой-то подвал, даже не знаю, где это (Ванхи предусмотрительно завязал мне глаза, когда наружу вытаскивал).
Мне выдали письменные принадлежности, Ванхи снова пролаял: "Рассмеши меня ещё, дорогуша".
Я пишу это, только чтобы прийти в себя. Потому что иначе хочется повеситься на собственном поясе. Только здесь даже крюка нет, не то что потолочной балки.
Я всё равно тебя убью, тануки, и можешь ржать над этим, сколько угодно.
Что ты сделал с Ли?
(этим же вечером)
Ли жив. И оказывается, он снова меня предал.
Как можно чувствовать одновременно радость и ненависть — я не понимаю.
Эту новость рассказал мне Ванхи, когда принёс ужин и заставил его съесть. Не хочу рассказывать, как. А, впрочем — этот сучонок лаял. Слышали бы вы, какой противный у него лай.
А ещё он снова превратился в Ли и рассказал, что променял меня на Йоко.
Я поверила.
Конечно, поверила, это же как Соль. Йоко важна для него, наставница она или что-то большее, это я ещё в лагере кочевников поняла.
Он снова воспользовался мной, чтобы спасти дорогого для него человека.
Меня это почти не удивило.
— А как же ребёнок? — спросила я Ванхи. — Как же будущий император?
Ванхи пожал плечами и сказал: родит Йоко, никуда не денется. Уже ведь беременна. А потом Ли заберёт её — и пусть валят оба на все четыре стороны.
Он любит её больше тебя, дорогуша.
Да, кивнула я. Да, больше.
(снова этим же вечером, после ухода Ванхи)
Я пыталась заснуть — гиблое дело, — когда заметила, что в темноте за мной кто-то наблюдает.
Тогда я приказала Ванхи не валять дурака и выходить. Есть у него что-то ещё, что он хочет мне сказать?
Но на свет вышел вовсе не Ванхи, а мальчик-кирин. Он был очень бледен, закрывал рукавом нос, смотрел с жалостью и говорил хрипло, сдавленно. Ему явно больше всего на свете хотелось оказаться отсюда подальше.
Он сделал мне предложение:
— Я помогу тебе спасти твою жизнь. Я дам тебе силу, несчастная девочка, но воспользоваться ею ты сможешь только раз.
Я хмыкнула и поинтересовалась: что взамен? Пока что его дар снимать чужие заклинания не очень-то мне пригодился. Впрочем, согласна: сама виновата.
Кирин прямо взглянул на меня и сказал, что справедливо будет, если я отдам взамен жизнь дорогого мне человека.
Торговаться с кирином глупо, но я уточнила, как будет действовать эта сила. Что я куплю такой страшной ценой?
Кирин объяснил. И повторил:
— Есть у тебя кто-то, чью жизнь ты можешь отдать?
Я подумала о Ли.
И сказала: да, есть.
Кирин отнял рукав от носа и болезненно улыбнулся.
Ванхи, теперь я знаю, как убью тебя. Ты, наверное, знаешь, что под землёй Лянь спят драконы? Я теперь знаю и уже ничему не удивляюсь. Они защищают империю и спалят к чёртовой матери любого, кто на неё покусится. Они давно уже спят…
Так вот, я могу их разбудить. Что останется от маленького тануки, когда проснутся драконы? Подумай об этом, Ванхи.
Я залью эту записку чернилами, а потом порву на мелкие кусочки.
Но даже если ты её прочтёшь…
Готовься.
… Прости меня, Ли, но уверена: ты меня поймешь. Ты ведь делал со мной то же самое уже два раза.
Теперь я сделаю это с тобой. Продам, чтобы добиться своего.
Здесь все так поступают, не так ли?
Как же я тебя ненавижу…
Глава 22
Я сбилась со счёта
Этот дневник мне больше не понадобится. И больше некому его читать, но я привыкла всё доводить до конца, так что… это последняя запись, но я её закончу.
Сейчас глубокая ночь, за окнами сладко поёт соловей. Воздух тоже сладкий — розы из Рё-Ка как раз зацвели. Я приказала не опускать бамбуковые шторы и дышу полной грудью. Такая маленькая и такая чудесная радость: дышать.