— Где ты это слышала? — мгновенно насторожилась Мегги.
— Брат моей горничной работает в кафе «Мазарин» в Пале-Рояле. Он слышал, как двое мужчин, хвативших лишнего и поэтому неосторожных, говорили друг с другом об этом деле.
— Он разглядел их?
— Нет, — покачав головой, ответила Элен. — Освещение там плохое, и он не видел говоривших, лишь слышал разговор, когда обслуживал соседний стол. Понял только, что один из них француз, а другой англичанин или немец. Иностранец спросил, все ли готово, а француз ответил, что в ближайшие дни Кэстлри будет не у дел.
Полученная информация никак не укладывалась в их схему. Был ли этот заговор тем самым, что она расследует, или другим, новым? Никаких концов, все равно что искать булавку в стогу сена. Мегги поделилась с подругой теми скупыми сведениями, которыми располагала сама.
— Мы словно на пороховой бочке, — заметила Элен, побледнев. — Париж наводнен войсками, малейшая искра — и война вспыхнет вновь.
— Знаю, — угрюмо согласилась Мегги, — но ведь были и другие заговоры, но всякий раз тревога оказывалась ложной, может, пронесет и сейчас. Послушай, что ты знаешь о полковнике Ференбахе?
Элен держала над головой зонтик от солнца с кружевной оборкой, и лицо ее оставалось в тени, а голосом она постаралась не выдать своих чувств. Женщины хотя и были подругами, но каждая предпочитала хранить свои секреты.
— Почти ничего. Мы несколько раз встречались в обществе, и он произвел на меня впечатление стопроцентного прусского вояки: сердитого и ненавидящего все французское.
— Прости мне мою бестактность, — несколько смущенно сказала Мегги, — но не могла бы ты мне ответить: между вами что-то есть?
— Когда он смотрит на меня, то думает о том, что ему ненавистно, — ответила Элен бесцветным голосом, — и кроме этого — ничего.
— Как ты думаешь, Ференбах вовлечен в этот заговор?
— Нет, он слишком прямолинеен для заговорщика, — ответила Элен, — не то что мой покойный супруг. Глядя на него, никто бы не догадался о тайной стороне его жизни. А у тебя есть причины подозревать полковника?
— Серьезных нет. Ференбах может натворить бед, но я согласна с твоими аргументами. И все же, если вы встретитесь и ты обнаружишь что-нибудь подозрительное, дашь мне знать?
— Конечно, — ответила Элен, присаживаясь на свободную скамейку под раскидистым каштаном. — Может, ты поделишься со мной, что это за великолепный англичанин был с тобой на приеме?
Удивительно, но Мегги вовсе не хотелось обсуждать Рейфа с подругой.
— Он богат, ему скучно, и, наконец, он в Париже. Все это и повлияло на его выбор, — ответила Мегги, смахивая со скамейки сухой лист перед тем, как присесть. — А больше мне не о чем рассказывать.
Элен скептически взглянула на подругу.
— Ну что же, раз ты так считаешь… Пора было сменить тему.
— Ты знаешь что-нибудь про Синди Нортвуд? — спросила Мегги. — Ее муж, Оливер Нортвуд, член британской делегации.
Помахав ридикюлем как веером, Элен ответила не сразу.
— Знаешь, по-моему, она непростительно беспечная особа. У нее роман с британским офицером, майором Бревером из службы охраны, и Синди нисколько не скрывает своей связи. Познакомившись с ее мужем, я поняла, почему она сбилась с пути истинного, но благоразумие все же должно быть. Почему ты о ней спрашиваешь?
— Всего лишь потому, что вчера Синди Нортвуд рассказала довольно много того, что не принято рассказывать незнакомым людям. — Мэгги нахмурилась. — Мне она показалась человеком непредсказуемым, и поэтому я подумала, что, поскольку у нее имеются связи в посольстве, ее могли вовлечь в аферу, истинные цели которой леди даже не понимает.
— Ты права, миссис Нортвуд из тех, кто не умеет хранить секреты. Она может что угодно сболтнуть, не задумываясь. Но поскольку они с мужем не в ладах, едва ли он мог ей сообщить что-то ценное.
— Верно, но мы не должны исключать любую возможность. Ты не можешь узнать побольше о других ее связях?
Элен утвердительно кивнула, и Мегги добавила:
— И еще, что ты знаешь о графе Варение?
— Опасный человек. Он вовлечен в заговор?
— Возможно. Но где бы я могла с ним встретиться как бы невзначай, а?
— Варенн — завсегдатай салона леди Кэстлри, — ответила Элен. — Смотри, будь осторожна, подружка. О нем говорят, что он подписывается кровью своих жертв.
И вдруг, несмотря на жару, Мегги похолодела и тут же поспешила убедить себя, что это не предчувствие, а только по-женски эмоциональная реакция на зловещую реплику подруги.
Если на прицеле у заговорщиков Кэстлри и Веллингтон, Варенна следовало бы исключить первым. И все же встретиться с ним не помешает. Возможно, это произойдет сегодня же вечером в театре, куда поведет ее Рейф. А может быть, позже, в посольстве, в салоне леди Кэстлри, где обычно бывают эти ультрароялисты, а среди них и Варенн.
И все же, если Варенн невиновен, откуда такое странное леденящее чувство опасности?
Вечером, когда Рейф заехал за ней, чтобы вместе отправиться в театр, Мегги вышла ему навстречу в переливающемся серебристо-сером платье. Складки кринолина отливали то синим, то зеленым. Она была так хороша, что ему было больно смотреть на нее. Рейф медленно перевел дыхание. Терпение, друг, терпение.
— Простите, что заставила вас ждать, ваша честь. Мы можем ехать?
Тон у Мегги был самый дружественный и даже интимный.
Рейф сам удивился, насколько холодно прозвучал его ответ:
— Сегодня вы выглядите особенно мило, дорогая. Мне будут завидовать все мужчины в зале.
— Я разочарована, — ответила она. — Думаю, такой джентльмен, как вы, мог бы подыскать более тонкий комплимент.
— Я сказал правду и ничего, кроме правды, графиня, — возразил Рейф, провожая ее до дверей. — Таким догадливым дамам, как вы, льстить бесполезно.
Двусмысленно улыбнувшись, Мегги парировала:
— Простите, что я недооценила вашу обходительность. Вы льстец самой высокой пробы. Женщине, столь часто слышащей комплименты по поводу ее внешности, особенно приятно услышать что-нибудь лестное о ее уме.
Вежливо улыбнувшись, Рейф помог ей войти в экипаж. Да, с этой женщиной придется пустить в ход весь арсенал орудий обольщения. Уже долго Рейф не испытывал подобного воодушевления. Он мог иметь женщин столько, сколько едва ли хотел иметь. Любых, самых красивых, самых образованных, самых знатных, и постепенно им овладела смертная скука. Поэтому чем дальше казалась заветная цель и чем труднее путь к ней, тем заманчивее вознаграждение.
Кони мирно цокали по бульвару Капуцинов, заглушая голос Мегги. Тон ее больше не был озорным и дерзким, слишком тревожную новость сообщала она своему напарнику:
— Тучи сгущаются. Мне доложили, что скоро произойдет покушение на Кэстлри.
— Вот дьявол! — воскликнул Рейф, спрашивая про себя: кто же мог быть ее осведомителем — очередной искатель приключений, разделивший с ней сегодня постель? Но отбросил эти мысли.
Когда Мегги сообщила ему, где именно были произнесены роковые слова, Рейф предложил:
— Может быть, мне стоит наведаться в «Пале-Рояль» после того, как я привезу тебя из театра?
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила Мегги. — Не будешь же ты спрашивать у завсегдатаев, не знают ли они двух мужчин, замышлявших прикончить министра иностранных дел Англии.
— Это верно, но ведь ребята могут быть постоянными посетителями. Возможно, если я сделаю несколько критических замечаний в адрес Кэстлри и Веллингтона, они сами заговорят со мной. Знаешь, я ведь тоже не лишен проницательности, — добавил Рейф в ответ на ее молчание.
— Верю, — откликнулась Мегги, но голос ее прозвучал как-то неуверенно. — Полагаю, ты сносно владеешь оружием? Здесь полно французских офицеров, которых хлебом не корми, дай вызвать кого-то из иностранцев на дуэль. Ты англичанин и будешь действовать на них словно красная тряпка на быка, не в такой, конечно, степени, как пруссак, но все же этого будет достаточно, чтобы вызвать раздражение французов.