«Дерзкая деревенщина», — шептали графини вслед Шимейн, когда Морис сопровождал ее на прогулках. Однако богатство отца Шимейн удерживало от более язвительных выпадов надменных аристократов, которые с готовностью похвалялись своими высокими титулами, но предпочитали умалчивать о содержимом тощих кошельков. С другой стороны, Морис был не только наследником обширных поместий, огромного состояния и титула своего покойного отца, маркиза Мерлонриджа, Филиппа дю Мерсера, но и внуком Эдит дю Мерсер, дамы внушительного вида, покровительницы рода, знатность которого подкреплялась безупречной репутацией. Однако, с горечью размышляла Шимейн, если подкуп, предложенный ей старухой аристократкой, не был порожден фанатизмом, почему же она оказалась на борту этой плавучей тюрьмы, почему испытала все унижения преступницы, отказавшись расстаться с Морисом и навсегда покинуть Англию? Стоило ей согласиться на условия великосветской дамы, и она наверняка избежала бы столь печального конца.
Слезы затуманили глаза Шимейн, она словно тонула в море горя и отчаяния. Если Эдит дю Мерсер действительно желала, чтобы Шимейн покинула Англию, мечта знатной дамы сбылась. Теперь от дома и родных девушку отделял не только океан: ей предстояло попасть в рабство и вести жизнь, к которой она была не готова. Если она не умрет от отчаяния, то, по всей вероятности, станет жертвой какой-нибудь страшной болезни, которые свирепствуют в колониях, или же, если Поттс разыщет ее, поплатится красотой.
Тонкая рука легла на плечо Шимейн, отвлекая ее от горестных дум. Вздрогнув от неожиданности, она обнаружила, что в лицо ей внимательно смотрит Энни Карвер.
— Разве Поттс не получил по заслугам, миледи? — спросила Энни с робкой улыбкой, пытаясь выяснить причину слез подруги. — Ручаюсь, теперь до того, как мы покинем корабль, ни он, ни Морриса не успеют отомстить нам.
Но Шимейн сомневалась, что сегодня видит Поттса в последний раз.
— Знаешь, Энни, мне было бы гораздо спокойнее, если бы мистер Харпер продержал этого мерзавца под замком до самого возвращения «Гордости» в Англию, — мрачно призналась она. — Морриса знает, как настроить своего дружка против меня, и не успокоится, пока не отплатит мне за все.
Энни согласилась. Прежде чем встретиться лицом к лицу с Шимейн на борту корабля, Морриса успешно вынуждала соседок по камере отдавать ей лучшую и большую долю тех крох, что перепадали несчастным женщинам. Она не сомневалась, что подчинит себе и Шимейн, поскольку наметанным глазом определила: эта девушка привыкла к мирной, беззаботной жизни, такой далекой от существования самой Моррисы. Однако, несмотря на угрозы блудницы, Шимейн твердо стояла на своем, давая Моррисе отпор при каждой попытке унизить себя. В конце концов Шимейн убедила остальных женщин взбунтоваться против выскочки, чем вызвала у той смертельную ненависть.
— Да, ты здорово утерла Моррисе нос. Давненько ей так не доставалось.
— Морриса спит и видит, как бы вонзить нож мне в спину, а еще лучше — поручить эту грязную работу Поттсу. Похоже, ей нравится приказывать, но вину она предпочитает сваливать на других, — убежденно сказала Шимейн.
Энни перевела взгляд за спину Шимейн и поежилась.
— Легка на помине…
Шимейн проследила за взглядом Энни и удрученно вздохнула, увидев, как Морриса направляется к ней, покачивая бедрами.
— Да, вот уж о ком не стоило вспоминать!
Темноглазая блудница самодовольно и жеманно усмехнулась, останавливаясь перед Шимейн.
— Ну что, понравилось тебе сидеть среди канатов, милочка? Сама виновата! Кроме тебя, никто не заслуживает таких покоев.
— А я знаю еще кое-кого. — Энни впилась злобным взглядом в распутницу.
Приподняв губу в циничной ухмылке, Морриса облила тощую женщину щедрой порцией презрения.
— Мне тоже известна одна мегера, которая вечно пресмыкается перед ее светлостью, точно надеется на подачку. Послушай, дорогая, ты напрасно тратишь время на эту болотную жабу. Шимейн нечем делиться.
— Я знаю своих друзей, — невозмутимо отозвалась Энни, — и врагов тоже, и тебя среди моих друзей нет. Сказать по правде, скорее я соглашусь гнить в могиле с болотной жабой, чем увиваться вокруг шлюхи.
Карие глаза Моррисы злобно вспыхнули, она замахнулась, но вдруг настороженно застыла. В нередких потасовках она уже выяснила, что Энни Карвер способна дать отпор любой женщине, даже вдвое превосходящей размерами ее саму, а распухшая губа или синяк под глазом заставят любого покупателя отказаться от рабыни, которая может оказаться неуправляемой. Хотя желание ударить обидчицу было велико, Морриса сдержалась. Раздраженно опустив руку, она пожала плечами, отчего ее едва прикрытые тонкой тканью груди всколыхнулись. Судя по богатству форм, которые Морриса выставляла напоказ, лишения долгого плавания ее почти не коснулись.
— Жаль, что боцман отправил Поттса под арест. Этому ублюдку не по вкусу, когда меня оскорбляют.
Шимейн притворно вздохнула:
— Бедняга Поттс! Если бы он только знал, как ты ненавидишь его, он раздавил бы тебя, как назойливую мошку.
— Он все равно не поверил бы тебе, милочка, — ухмыльнулась Морриса. — Видишь ли, Шимейн, я умею справляться с Поттсом. И потом он еще может пригодиться мне в колонии. Этот болван даже уверял, что не поплывет в Англию, а останется со мной! Ну что, славный подарок я вам припасла?
При этих словах Шимейн передернулась. Смерть будто дохнула ей в лицо. Несмотря на пробегающие по спине мурашки, она сделала вид, что тщательно обдумывает ответ.
— Тогда, пожалуй, мне следует предупредить того, кто купит тебя, что ты или твой приятель способны перерезать ему глотку. Уверена, после этого твой хозяин будет держать тебя в ежовых рукавицах — кому нужны лишние хлопоты? А потом, когда Поттс надоест тебе, ты найдешь себе другого мальчика на побегушках. Похоже, ты хранишь верность одному мужчине до тех пор, пока с него есть что взять.
Надменная ухмылка Моррисы сменилась гримасой бешенства.
— Да когда же ты наконец уймешься, Шимейн? Любая на твоем месте давно бы прикусила язык! Нет, я все-таки вобью в твою тупую башку, кто здесь главный!
Морриса метнулась к Шимейн, скрючив пальцы, как когти, с явным намерением выцарапать ненавистные зеленые глаза, но тут палубу вновь огласил крик боцмана.
— Попробуйте только сцепиться, леди, — пригрозил Джеймс Харпер, — и я велю протащить вас обеих под килем, чтобы охладить ваш пыл!
Глаза Моррисы выдавали неукротимую ярость, но боцман был человеком слова, и угроза с его стороны заставила женщину присмиреть. Разжав пальцы, Морриса гордо встряхнула вороной гривой и удалилась, волоча за собой цепи.
Пронзительный вскрик орлана перекрыл завывание ветра, заставив Шимейн перевести взгляд на сгустившиеся над головой черные тучи. Заметив приближение темной грозной тени, испуганные чайки затрепетали крыльями с черной оторочкой и спустились к самой воде, но орлан, равнодушный к опасности, беспечно парил в воздушном потоке на распростертых крыльях. Завороженная его величавым полетом, Шимейн представила, как она сама взлетает в воздух на таких же крыльях, спасаясь от печальных событий предстоящих семи лет. Но суровая реальность не замедлила напомнить о себе. Скованная железными кандалами, навсегда привязанная к земле, Шимейн с беспомощной завистью следила, как орлан скрывается из виду. Вольный лететь, куда ему вздумается, он словно насмехался над цепями Шимейн и других узников, приговоренных к каторге английским судом.
Рядом грустно вздохнула Энни:
— Я не прочь покинуть корабль, миледи, но лучше бы меня купил какой-нибудь добрый человек и хоть немного заботился обо мне…
— Надеюсь, так и будет, Энни. — Попытавшись ободрить подругу, Шимейн взобралась на крышку люка и вытянулась всем гибким телом, чтобы выглянуть за борт. Она заметила жителей колонии, ждущих на пристани начала распродажи. Откровенно говоря, увиденное не обрадовало Шимейн. Шанс на то, что Энни купит молодая семья, показался смехотворно малым, едва Шимейн разглядела будущих покупателей. Седовласые бледные мужчины и низкорослые, дородные жены, землевладельцы с лысинами на макушках и женщины, с виду напоминающие старых дев с худыми, жесткими лицами, составляли большую часть толпы. Только один мужчина держался особняком, выделяясь своей внешностью. Он был достаточно молод, однако его лицо с нахмуренными бровями выглядело более чем суровым. Остальные поселенцы украдкой поглядывали на него, словно боясь встретиться с ним взглядом, и это подкрепило собственные догадки Шимейн. Да, судя по настороженности окружающих, именно этот мужчина и есть предмет их нескончаемых пересудов.