— Рубашка, в которой благочестивая жена ожидает прихода своего супруга, — сухо ответила она, прикладывая к себе вышеупомянутый предмет одежды
— Э-э-эм, — Питер ошарашенно воззрился на широкую холщовую рубаху с рукавами на завязках, глухим воротом и прорезью в центре.
— И с молитвой на устах, — прокурорским тоном закончила Арабелла.
— Так. Мне конечно, никогда не достичь ваших сияющих высот, миссис Блад — с этим словами Питер быстро подошел к ней и, отобрав рубашку, рванул прочную ткань. — Но и этому безобразию здесь не место!
Послышался треск, и Арабелла ахнула:
— Питер! Это так...
— По-пиратски? — с готовностью подсказал Блад.
С минуту она смотрела на него, гневно сверкая глазами, и он насмешливо протянул:
— Душа моя, о, неужели после общения с суровыми пуританками тебя покинула независимость суждений?
— О нас и так ходят Бог весть какие слухи! — она посмотрела на разорванную рубашку и прыснула от смеха.
— Тем более не будем разубеждать добропорядочных жителей, — неотрывно глядя в лицо жены, шепнул Питер и обнял ее за плечи...
...Воспоминания об этой сцене вызвали у него улыбку. Неизвестно, был ли скандализирован Бриджоутер. В любом случае, их репутация вряд ли могла пострадать еще больше, принимая во внимание, что какие-то слухи о бурном прошлом доктора Блада и шкипера Питта явно ходили, хотя оба и старались не распространяться на эту тему.
«Чепец Арабелла все же не захотела примерить».
Осторожно, чтобы не потревожить сон жены, Блад убрал пушистые, пахнущие травами пряди ее волос и высвободил плечо. Та сонно вздохнула и перевернулась на другой бок.
Онподнялся, накинул халат и, неслышно ступая, вышел в коридор. Дверь детской, примыкавшей к спальне, была полуоткрыта, и он задержался, слушая дыхание спящих детей и их няни. Томми зачмокал губами и хныкнул, но не проснулся. Питер постоял еще немного, затем направился в кабинет.
Бутылка так и осталась на столе, ром в ней казался черным. Рядом лежала трубка. В высокие окна было видно, что небо очистилось, на нем появились крохотные искорки звезд и узкий серп растущего месяца. Бросив взгляд на пустой канделябр, Блад подумал, что старый Хью опять позабыл принести свечи. Как бы то ни было, июньская ночь позволяла обходиться без освещения, и глаза быстро привыкали к темноте.
«А там ночи совсем другие...»
Странно, в тяжелом бархате тропических ночей ему не хватало светлого неба своей родины, а сейчас пришедшая мысль была окрашена ностальгией. Блад набил трубку и разжег ее, его рука потянулась было к бутылке, но вдруг замерла, затем он медленно сжал пальцы, которые почти коснулись пробки. Нет, так не пойдет. Следовало разобраться, что его одолевает.
Он решительно убрал бутылку обратно в шкаф, а сам уселся в удобное — предосудительно удобное, по мнению какого-нибудь столпа местного общества — кресло возле стола и сделал глубокую затяжку.
Итак, Новый свет не собирается так просто отпускать его — но о чем-то подобном Блад размышлял еще перед возвращением в Европу.
Тогда он отклонил предложение Ибервиля, однако война короля Вильгельма закончилась. Возможно, пришло время вернуться к этому вопросу?
Питер выдвинул ящик стола и, порывшись в нем, достал плотный конверт. Текстон помнил чуть ли не наизусть, в памяти сразу вспыли много раз прочитанные строчки.
«...Мой друг, какие здесь леса! Осень одевает их в бронзу и пурпур, лето дарит великолепную изумрудную листву. Корабельные сосны пронзают небо, их высота и мощь поражает...
«Что скажет Арабелла, которая только успела привыкнуть к Англии?» — однако, он сразу же подумал, что несмотря на его опасения, Арабелла быстро — едва ли не быстрее его самого — освоилась в Бриджоутере.
«...Земля Новой Франции полна неисчислимых богатств и тайн, но она не покорится без борьбы. Нужно основывать новые поселения, нужно учиться вести диалог с индейскими племенами, а иногда и воевать с ними...»
Разумеется, воевать. Не будет ли непростительным безрассудством тащить жену и детей, рискуя подставить их под удары индейских томагавков? Ну а если завтра на берег Лаймского залива высадится очередной приблудный герцог?
...Небо за окнами кабинета посветлело, через пару часов рассветет. Блад потянулся, раздумывая, не пойти ли все-таки поспать. Днем он поговорит с Арабеллой.
— Питер, ты здесь? — из темноты коридора выступила стройная фигура жены.
— Здесь, — Блад пошевелился в кресле, и Арабелла заметила его:
— Я проснулась, а тебя нет было. Вот и подумала, что ты в кабинете. Ведь ты же не... — глаза Арабеллы в сером сумраке близящегося утра казались огромными.
Она подошла ближе и вздохнула с облегчением, не обнаружив злополучной бутылки на столе. Блад догадался о ходе мыслей жены и поддразнил ее:
— Я не... что?
Если Арабелла и смутилась, то не подала виду.
— Прежде я не видела, чтобы ты пил ром. — спокойно сказала она. Блад пыхнул трубкой, ничего не ответив, и Арабелла продолжила: — Но могу предположить, что такое случалось. Раньше.
— Случалось, — согласился он, вновь затягиваясь.
Помолчав, она вздохнула:
— Ты сказал, что все в порядке, но ты сидишь тут, в темноте...
— Не хотел тебя беспокоить.
— Бессонница? — Арабелла посмотрела на конверт, лежащий перед ним на столе.
— Это же письмо месье Ибервиля, ты показывал мне его еще на Ямайке.
— Арабелла, иди ко мне. Поговорим, раз уж нам обоим не спится, — усмехнулся Блад, кладя трубку на стол и отодвигаясь вместе с креслом.
Она слегка нахмурила тонкие брови, но кивнула, забираясь к мужу на колени.
— Что за привычка разгуливать босиком, — проворчал он, — у тебя ступни ледяные. Как вы изволили выразиться, миссис Блад, мы теперь в Англии, а не в Вест-Индии!
— В Англии... — повторила Арабелла и вдруг взглянула ему прямо в глаза. — А ведь ты хочешь вернуться туда, Питер.
— Боже меня упаси вновь управлять Ямайкой! — деланно засмеялся он, не ожидавший, что жена сразу скажет то, к чему он собирался ее тактично подготовить.
— Я не имею ввиду Ямайку, — она смотрела на него без улыбки. — Эта жизнь тяготит тебя. И все наши мелкие заботы, твои пациенты с подагрой и печеночными коликами, и … тушеная капуста на обед.
— Капуста больше всего, — теперь лицо Блада тоже было серьезно. — Что, это так заметно?
— А ты как думаешь?
— Но это значило бы подвергнуть вас еще одному испытанию. Вправе ли я делать это?
— Сотни женщин и детей отправляются в Новый свет в поисках лучшейжизни и следуя за своими мужьями и отцами, — пожала плечами Арабелла. — Томас, конечно, еще мал, но вряд ли мы пустимся в путь немедленно...