– А особенно сейчас, когда ваша супруга приняла такое деятельное участие в судьбе несчастного юноши...
– Какого еще юноши? – уже вовсе недовольно спросил дон Мигель.
– Того, что едва живым добрел до госпиталя. Отец Амброзио приводил этот пример в доказательство того, что надо всегда уповать на милость Всевышнего. Ведь это Он ниспослал несчастному спасение в лице доньи Беатрис. Она спрашивала у сеньора Рамиро рецепт его снадобий, разве она не говорила вам? И произошло чудо. Это было еще до вашего отплытия... Правда, когда я выходил из церкви, до меня долетел шепоток какого-то гнусного насмешника, дескать это все из-за того, что у юноши — лицо ангела, но разве...
– Довольно, – резко прервал его де Эспиноса. – Отправляйся в госпиталь, раз уж ты так хорошо осведомлен о местонахождении доньи Беатрис. Пусть возвращается немедленно.
***
Сидевший на кровати Донато при виде Беатрис смущенно улыбнулся: его до сих пор поражало, что знатная сеньора снизошла до такого бедняка, как он.
– Вижу, что скоро ты будешь отплясывать фанданго, – Беатрис рассмеялась. – Не смотри на меня так, право, я начинаю чувствовать, что мой земной путь закончен, и я являюсь тебе в видениях.
Юноша залился краской:
– Я буду ежедневно упоминать вас в молитвах, сеньора де Эспиноса.
Беатрис хотел ответить что-то шутливое, но заметив, что взгляд Донато устремлен куда-то поверх ее плеча, обернулась. На пороге стоял управляющийФернандо и, не мигая, смотрел на нее.
– Донья Беатрис, вас ищут, – скрипуче выговорил он. – Вернулся ваш супруг.
Беатрис не думала, что дон Мигель вернется так скоро и обрадовалась, и в то же время от мрачного взгляда Фернандо ей стало тревожно. Тем не менее, она спокойно сказала:
– Разве ты не знаешь, что я провожу эти часы в госпитале? – и немного иронично добавила: – Дон Мигель дал на то свое соизволение.
Ее колкость достигла цели: взгляд управляющего стал еще мрачнее.
– О да, дон Мигель дал свое соизволение, – пробормоталФернандо. – Вот только на что именно?
Бедный Донато испуганно смотрел то на Беатрис, то на надменного незнакомого сеньора:
– Сеньора де Эспиноса?
– Я проведаю тебя завтра, Донато, – ответила молодая женщина и вскинула голову, твердо глядя на Фернандо: – В твои полномочия не входит задаваться этим вопросом, Фернандо, не так ли? Ступай, я тоже уже иду.
– Дон Мигель сказал — немедленно, – на губах Фернандо появилась кривая усмешка. – Прошу вас, донья Беатрис. — Он преувеличенно учтиво поклонился ей и шагнул в сторону, всем своим видом показывая, что не намерен уходить без Беатрис.
***
У ворот госпиталя стояла карета. Фернандо махнул рукой слугам, ожидавшим сеньору де Эспиноса возле портшеза, а сам приглашающе открыл перед молодой женщиной дверцу кареты. Весь путь до дома прошел в молчании. В полуприкрытых морщинистыми веками глазах управляющего Беатрис чудилось злобное торжество. Дурные предчувствия охватили ее — Фернандо никогда особо не радовался ее появлению в жизни дона Мигеля, и с чего бы ему теперь торжествовать?
Брусчатка улицы под колесами кареты сменилась на ровные плиты внутреннего двора. С мягким толчком карета остановилась и соскочивший с запяток слуга распахнул дверцу и опустил откидную лесенку. Беатрис вышла и огляделась: мужа нигде не было видно.
– Где дон Мигель, Фернандо? – обернулась она к управляющему.
– Дон Мигель сказал, что будет ожидать вас в кабинете, – сухо ответил тот, и поклонившись, направился в сторону бокового входа.
Беатрисрастеряно проводила его взглядом: что же такого могло случиться, чтобы управляющий в открытую выказывал ей свою враждебность?
***
– Дон Мигель, рада, что вы вернулись так быстро. Все ли было благополучно?
Муж стоял к ней спиной и не обернулся при звуке ее голоса.
– Рады? – саркастично переспросил он. – Разве я не оторвал вас от дела, куда более занимательного, чем постоянное ожидание супруга, который то в море, то занят?
– Я не понимаю...
– Прекрасно понимаете, донья Беатрис! – он круто развернулся к Беатрис, и у нее сжалось сердце при виде его искаженного от гнева лица. – Я дал вам достаточно свободы, взамен же потребовал лишь двух вещей: вашей преданности и чтобы вы были достойны моего имени!
– Но что случилось? – воскликнула Беатрис.
– Вы все еще не понимаете? – де Эспиноса шагнул к ней и с издевкой в голосе сказал: – Что вы можете сказать о подобным ангелу юноше, к которому вы проявляете столь глубокое сочувствие, что об этом уже говорят в городе?
– Дон Мигель, бедный мальчик был при смерти, – Беатрис стиснула руки, пытаясь сохранить остатки самообладания. – И я попросила о помощи доктора Рамиро...
– А я ясно дал вам понять, что ваше участие в делах госпиталя ограничится лишь благотворительностью!
– Признаю, что я в чем-то вышла за установленные вами рамки...
– В чем-то?! Я не потерплю, чтобы мое имя стало пищей для досужих сплетен!
Беатрис собралась с духом и смело встретила гневный взгляд мужа:
– Я не сделала ничего, что могло бы бросить тень на имя де Эспиноса!
– Вы злоупотребили моим доверием и данной вам свободой! – в голосе дона Мигеля клокотала едва сдерживаемая ярость. – С этой минуты вы останетесь в своих покоях. Я подумаю, как с вами поступить.
Задыхаясь от обиды и возмущения, Беатрис отступила к двери и молча вышла из кабинета.
По-видимому, слуги уже знали о ссоре, потому что огромный дом как будто вымер, и она дошла до своих комнат, никого не встретив.
***
Испуганная Лусия несколько раз подходила и спрашивала, не нужно ли Беатрисчего-либо, но та качала головой. Она отказалась от ужина и до позднего вечера просидела в кресле возле окна. Они с мужем ни разу не ссорились, и его несправедливые слова жгли ее. Как же так? Почему?
Но когда обида схлынула, Беатрис подумала, что она и в самом деле нарушила свое обещание.
«Я лишь наблюдала, как лечат монахини и пару раз зашла проведать бедолагу Донато. В чем меня можно упрекнуть? – тут же вновь возмутилась она. Однако следующая мысль встревожила ее: – А ведь наверняка не обошлось без Фернандо! За мной, оказывается, приглядывают. Я должна поговорить с Мигелем. Сейчас же! – она горько усмехнулась: – Если мне оставили такую возможность...»
Беатрис встала, и на цыпочках подойдя к двери, приоткрыла ее: уж не сторожит ли ее кто-то из слуг. Снаружи никого не было. Она вышла из комнаты, спустилась в полутемный зал и остановилась в замешательстве, не обнаружив там дона Мигеля.
«Он вполне мог уехать хотя бы во дворец наместника или еще куда-то».
Желание немедленно объясниться с мужем стало еще сильнее. Ей почему-то казалось, что если она не сделает это немедленно, потом все тем более осложнится.
«Возможно, он в кабинете...»
Пройдя через зал, онавновь поднялась на второй этаж и замедлила шаг, приблизившись к высокой, украшенной резьбой двери кабинета. Беатрис встряхнула головой, собираясь с духом, и постучала. Она прислушалась, пытаясь понять, там ли муж. Какое-то время было тихо и она разочарованно вздохнула, поворачиваясь, чтобы уйти, но в эту минуту раздался сухой и весьма нелюбезный голос дона Мигеля:
– Ну что там еще, Фернандо?
Беатрис решительно толкнула створку и шагнула в кабинет.
– Донья Беатрис? – угрюмо произнес дон Мигель.
Похоже, он не ожидал, что она осмелится прийти к нему и никакой радости по этому поводу не испытывал.
– Я пришла, чтобы… поговорить.
Явиться в тот февральский вечер и признаться в своей любви было для Беатрис намного проще, чем выдерживать холодный взгляд мужа сейчас. Она запнулась, не зная, как продолжить, а Мигель не собирался помогать ей, и губы его были сурово сжаты.
– Я должна была сделать это раньше. Обсудить с вами... попросить, чтобы вы разрешили мне... учиться у монахов, – она тяжело вздохнула и с усилием продолжила: – Я была не права, скрыв от вас, что отец Кристиан допустил меня ухаживать за больными. Более того, возможно, у него создалось неверное впечатление о... границах, дозволенных вами, а я не стала его разубеждать.