Нормальный мужик купит букет цветов, пригласит в приличный ресторан, устроит ностальгический вечер с воспоминаниями о школьных чудесных годах и большой бутылкой вермута для дамы. А там – как повезет…
Но отчего-то этот сценарий никак не годился для замужней женщины, встречу с которой он никак не хотел отдавать на волю случая…
Нужно было придумать что-то получше, чем сидеть и дожидаться, когда она придет за дочкой… Что-то элегантное, интересное, ненавязчивое…
– Саша!
Он почти свернул за угол. Шел так быстро, что не сразу остановился и обернулся. Она крикнула еще раз, громче:
– Саша! Ефимов!
– Марина Александровна…
Ему хотелось изобразить удивление, быть сдержанным и спокойным, но эйфория горячей волной бросилась в лицо, в руки, обожгла грудь. Он широко улыбнулся, шагнул ей навстречу.
– Не ожидала тебя увидеть. Извини, что окликнула. Просто… ты здесь. Я сначала не узнала, а потом ты как-то так повернул голову и…
Видно было, как ей неловко. Марина то и дело одергивала полы светлого пиджака, теребила кончики волос. Словно под его взглядом, как под софитом, чувствовала себя слишком на виду. И боялась не выдержать сравнения с той худенькой практиканткой Мариной, что он помнил.
– А вы?... – Саша не смог придумать, что сказать. Не хотелось лгать ей с первых слов, спрашивая, что она делает здесь.
– А я за дочкой… Вот… – Она рассеянно махнула рукой в сторону изгороди. – Как же ты изменился, Саша.
– А вы ни капли не изменились, – ответил он, надеясь, что она примет его слова за дежурную любезность.
Марина смущенно пожала плечами – его любимый жест, робкие крылышки, – улыбнулась:
– Да, я все так же люблю наглую неприкрытую лесть. – Она рассмеялась тихим глубоким смехом, отчего у Саши защекотало до мурашек вдоль шеи по позвоночнику – словно она скользнула этим мягким теплым смехом ему под рубашку, под ворот, вниз по спине, потянула к себе. Он сделал шаг навстречу.
– Это, конечно, лесть. Куда деваться, вы меня раскусили. Но не такая уж и наглая. Вы правда не изменились, почти.
– Ты просто плохо меня помнишь, – грустно ответила она.
Саша сунул руки в карманы джинсов. Пусть ей покажется этот жест не слишком вежливым, лишь бы удержаться, не коснуться ее, потому что этого сейчас Саше больше всего хотелось: обнять, прижать к себе и – как он умел – не словами, а касаниями рук рассказать ей, объяснить, как она прекрасна и как хорошо он помнит это, как долго он это старался забыть и не сумел.
– А ты очень изменился, стал таким… – Марина смотрела на него немного растерянно, словно не могла найти нужного слова. – … таким взрослым.
– Жизнь несправедлива, – насмешливо пожал плечами Саша, стараясь не задерживать взгляда на ее сияющих от волнения и радости глазах, на блузке – конечно, вновь проклятые пуговицы, маленькие насмешницы с парой черных дырочек-глаз и широкой нитяной улыбкой – так нежно очерчивающей линии ее тела. – Мне скоро тридцать, а вам по-прежнему чуть больше двадцати.
– Откуда это кокетство, Сашка? Тебе только двадцать семь!
«Сашка» – детское имя. Имя для друга. Друга, с которым она сидела в кафе втайне от жениха и хихикала, как девчонка. Имя мальчика, который не сумел сказать ей, как она ему дорога, как нужна, как необходима. «Сашка» – от этого имени ему стало почти физически больно, словно вскрылась где-то глубоко старая рана. Он напрягся, глубже сунул руки в карманы.
Марина осеклась.
– И все-таки как хорошо, что мы вот так встретились… - Она решила, что смутила его. Расстроилась, положила руку ему на предплечье. Обожгла мгновенным прикосновением – и отступила на шаг. Словно и сама обожглась.
– Было бы здорово встретиться как-нибудь с вашим классом. Собрать ребят. Может, сходить в поход, как тогда, только с семьями. С детьми. У тебя есть дети?
Она с надеждой заглянула ему в глаза, словно знание о том, что у него есть семья и дети могло сгладить обоюдное чувство неловкости.
– Я один, – ответил он, понимая, что делает только хуже.
– Мне жаль, – сказала она торопливо, словно ей вовсе не было жаль, но показать это было бы жестоко и некрасиво. – Ты молодой мужчина, очень… симпатичный, ты обязательно найдешь…
Неловкость росла как лавина, и Саша не знал, что с этим делать.
– Здрасьте, тетя Марина! – донесся из-за изгороди детский голос. – Лиза! За тобой мама!
– Мне пора. – Марина ухватилась за этот шанс оборвать разговор, словно за соломинку. Проскользнула мимо него к воротам, заставив у Сашки внутри что-то оборваться, но потом обернулась, виновато улыбаясь: – Ты надолго?
– На пару недель.
– Может, еще увидимся.