Она прижалась жарким жадным поцелуем к его шее. С улыбкой оглянулась на бродивших по площадке детей.
– Иди. Я через час буду свободна.
– Кать, я отцу сегодня обещал. Маме година.
Катька чуть разочарованно пожала плечами, но вспомнила о приличиях, пробормотала: «Соболезную», и – ни то похлопала, ни то погладила по плечу. Отвела взгляд – и тотчас выпрямилась и оглушительно крикнула:
– Лиза Ситникова, за тобой папа.
Сашка вздрогнул, но удержался от того, чтобы тотчас повернуть голову и рассмотреть того, кто отобрал у него любимую женщину.
Ситников
Он помнил Ситникова совсем другим. Высоким, подтянутым, загорелым. Его темная бронзовая шея резко контрастировала с белоснежным воротом жениховой рубашки. Это Сашка запомнил.
А еще он запомнил, как властно держал жених Маринину руку, как ревниво оглядел двор, подсаживая невесту в машину: светлые голубые глаза, выгоревшие светлые волосы чуть вьются надо лбом.
Глаза остались те же, светлые, цвета крепко вылинявшей джинсовой ткани. Только выражение в них застыло какое-то равнодушно-безразличное.
Лиза подбежала к отцу, обняла его за ногу, прижалась щекой. Но Ситников не склонился к дочери – потрепал покровительственно по голове.
– Пошли, Одуван, - сказал он, отцепляя руки Лизы. – Что за телячьи нежности? Цветы откуда?
– Это я маме подарю, - ответила Лиза, насупившись. – А хочешь, ты подари!
Малышка с надеждой подняла глаза. Лицо у отца осталось непроницаемо-равнодушным.
– Ерунды-то не хватало. Мы ж взрослые люди, не детский сад.
Сашке захотелось встать, подойти и как следует врезать Ситникову по снулой физиономии. Он даже поднялся.
Ситников заметил его. Глянул настороженно и зло, непроизвольным жестом придвинул Лизу к себе, защищая.
Сашку кольнуло острое чувство вины. Стоило ли судить о человеке по паре фраз. Хотелось судить – вот и решил, что гад Ситников. Но нет, Лизу любит. И она его. Может, день у человека был тяжелый…
– Слушай, Одуван. А давай мы вместо веника маме колбасы купим, а? А это вот добро оставим здесь в саду. Тащить еще. Вам же в выходные в Москву. Пока ездите, повянут.
Сашка опустился на скамейку, отвернулся, но не мог заставить себя не прислушиваться к диалогу.
– Нет, цветы я маме все равно отнесу, - уперлась Лиза. Послышался шорох – видимо, малышка спрятала букет за спину. – Так она поймет, что я ее лучший друг.
– Друг, - усмехнулся Ситников. – Она тебе мама, а не друг. Не вздумай такое сказать, это ж обидно. Много ты в друзьях понимаешь…
- Вот и понимаю. Подожди. Я кое-чего забыла.
Лиза пробежала мимо Сашки, нырнула за веранду и тотчас высунулась из-за другого угла, невидимая отцу. Широко улыбнулась, помахала ладошкой.
И исчезла.
Сашка достал телефон и набрал своего зама, Кирилла.
– Кер, как там на кузне? Спокойно? Слушай, а московский заказ все еще не ушел? Да, калитка с виноградом. Давай я сам отвезу. Да просто по пути может быть. Ничего. Нормально все. Просто решил в выходные в столицу сгонять, багажник все равно пустой, захвачу.
Ежик в тумане
Сколько можно прятаться, выглядывать из-за угла собственной нерешительности, пытаться выяснить обиняками, из оговорок случайных людей то, что можно узнать только одним способом – поговорить с самой Мариной.
Не спрашивать же ее, счастлива ли она? Не думала ли хоть иногда о нем, о Сашке? – твердил внутренний голос.
И все же нужно было, необходимо – поговорить с ней, пусть о случайных вещах, но поговорить без посторонних, без Катькиных кокетливых взглядов, без хмурой физиономии Ситникова. Просто поговорить – чтобы почувствовать, есть ли у него шанс… остаться с ней рядом. Остаться как другу, как знакомому, с которым можно изредка, как двенадцать лет назад, посидеть в кафе, обсуждая приятные и досадные мелочи. А может – остаться кем-то более близким…
Неопределенность раздражала, давила. В себе он не сомневался ни минуты – он любил ее, любил как в то утро у пруда, любил, как двенадцать лет назад, как все эти двенадцать лет. И ни одна другая женщина не сумела занять ее места в его сердце.
Все эти осторожные расспросы, сборы обмолвок и случайных фраз – все это было так ему не по душе, так противно его натуре, прямой и честной до резкости…
В конце концов, общаться с Лизой за спиной матери – это же низко!…
Они собираются в Москву. Вдвоем. Лиза и Марина.
«А может, это шанс? - позволил себе поверить Сашка. – Я просто предложу им стать попутчиками. Калитку в багажник – и повод готов. И если Марина согласится – все будет ясно. Во всяком случае, будет возможность нормально переговорить в пути. Если нет – значит…»