– Вот, – она положила паспорт на стойку и отдернула руку, словно обжегшись.
Хозяйка выписала нужные данные и повела из наверх. Комнаты были небольшие, но уютные. Сашка уложил Лизу на кровать. Спустил с плеча сумку.
На мгновение ему показалось, что она хочет что-то сказать. Говорили ее глаза. Говорило резкое горячее дыхание.
– Доброй ночи, – сказал он тихо.
– Ну как так? – сказала Марина торопливо. – Нам доброй ночи, а тебе там всю ночь в машине мучиться?
– Я просто приду немного позднее. Ты же сама сказала… то есть вы…
– Ты… Я… Я рада, что мы снова встретились. Пусть даже вот так получается… Я… скучала по тому времени, когда мы дружили…
Сашка замер. Казалось, сердце выскочит из груди, так тесно ему стало в ребрах. Все силы уходили на то, чтобы заставить руки не двигаться, заставить себя остаться на пороге. Потому что один шаг – и он все испортит.
Марина подошла. Поднялась на носочки и тихо обняла его, прижалась – совсем как Лиза – щекой к плечу.
Он знал, что стоит позволить себе ответить на это объятье, и ему с собой не справиться. Она догадается. Узнает. Поймет. Поймет, как он любит ее, как долго, как – нет, не скучал, а тосковал по ней, по запаху ее кожи и волос, по прикосновениям рук.
– Доброй ночи, Марина Александровна.
Она опустила руки. Смущенно обняла себя за плечи.
Саша выскочил за дверь, торопливо сбежал по ступенькам, расплатился с хозяйкой и вышел. Совсем стемнело. Невдалеке на трассе еще матерились, но уже как-то устало и отчаянно. Впереди, на месте аварии, сверкали сполохи полицейских мигалок.
Мотель
Глухая ночь бродила под рубашкой ледяными пальцами, заставляя ежиться. Печку Саша не включал – в тепле он тотчас заснет, а после сна в машине у него всегда болит голова.
Отчаянно захотелось поспать на простынях, в маленькой уютном номере, зная, что за стеной…
Фантазия тотчас принялась рисовать картины одна ярче другой, выбирая из далеких воспоминаний самые волнующие моменты.
Марина спит сейчас буквально я пяти минутах от него. Он помнит, как она спит. Как ресницы дрожат, как она дышит, едва слышно, только пуговка покачивается на груди. Впрочем, нет, когда они прощались, на Марине был светлый свитер, который она, наверное, сняла, чтобы лечь спать.
Сняла…
Стянула через голову, растрепав светлые волосы. Сняла джинсы…
Сашка вцепился руками в руль, не зная, на чем еще выместить злость на себя. Зачем он устроил эту поездку? На что рассчитывал? Побыть вместе пару часов. Может быть, поговорить с ней о том, что было. Попытаться выяснить, счастлива ли она с мужем…
Думать о том, что она снимает, когда ложится спать, совершенно не входило в планы поездки. Как и треклятая пробка. Как и …
Додумать он не успел. Машины сдвинулись. Видимо, кого-то пропустили. Десять метров, пятьдесят, сто.
«Судьба или участь», – вспыхнула в голове строчка из какой-то давным-давно прочитанной книги.
– Звезды сошлись, – пожала плечами хозяйка мотеля, возвращая ему деньги, – отдала я вашу комнату. Тоже семья с ребенком. Что мне, на трассе их оставлять, мучить малыша. Вы с благоверной помириться не можете, а другим страдать? Давайте я вам своим ключом открою, чтоб девчонок не будить.
«Звезды сошлись», – мрачно повторил про себя Сашка.
Хозяйка сунула ему в руки тощее одеяло и пару простыней, приговаривая, что все лучше, чем в машине.
Сашка бесшумно вошел в темную комнату, думая о том, что все это неправильно. Что не стоило хозяйке вот так пускать его, чужого человека, просто потому, что ей показалось, что они с Мариной…
Он хотел отказаться. Хотел вернуться в машину.
Но в комнате было так тепло и тихо.
– Девочка все волновалась, как там дядя Саша на дороге, – хозяйка похлопала Сашу по руке. – Хорошая девчушка. Если из-за нее думаешь, жениться или нет, женись. Обе девчонки хорошие. А малая так вообще от тебя без ума…
Сашка хотел ответить ей что-нибудь злое, рассерженный фамильярностью женщины, но та пошла прочь, шаркая стоптанными туфлями, и он остался один перед открытой дверью, запереть которую мог только изнутри.
Судьба или участь…
Марина спала, обняв подушку. В полутьме приоткрытые губы чуть поблескивали, крылья носа вздрагивали, брови едва заметно хмурились, словно ей снилось что-то дурное.
Саша подошел, тихо прикрыв за собой дверь. Его влекло невидимым магнитом. Словно кто-то давным-давно протянул между ним и Мариной сотни струн, которые сейчас звучали высоко и звонко, напряженные до предела, и гриф его самообладания не выдержал, переломился, заставляя Сашку в одно мгновение оказаться рядом с кроватью. Склониться над ней, жадно исследуя взглядом любимое лицо, тени в ямочках ключиц, грудь, лишь намеком очерченную тканью белой футболки, тонкую полоску кружева на бедре, различимую между краем одеяла и простыней.