Четверых лошадей пришлось добить, к сожалению. Допрошенных же пленных прирезали уже без всякого сожаления. Тут все было ожидаемо: группа молодых балбесов отправилась доказывать собственную мужественность и взрослость, решив пощипать бледнолицых. У них хватило благоразумия не лезть в конфликт со взводом Хана, но не хватило ума отказаться от похода за зипунами. Закономерным итогом стали брошенные на съедение койотам и кугуарам двадцать четыре раздетых догола трупа, ведь мертвецам одежда не нужна, два десятка лошадок, привязанных сейчас позади фургона, и куча свежей конины. Впрочем, здесь жалко только погибших лошадок, а придурки отлично понимали, на что шли. Если ты собрался кого-то убивать и грабить, будь готов к тому, что в ответ убьют и ограбят тебя самого.
Племя Опонги устроило праздник по поводу нашего прибытия. И неважно, что кое-кто больше радовался не нам, бледнолицым, а той дюжине винтовок, что мы привезли с собой. Тут все четко: раз племя влезло под гравийскую крышу, то крыша со своей стороны за весьма умеренную плату продает ему стволы с припасом. Но мне это все было по барабану, наконец-то рядом была любимая женщина! Вокруг творилась какая-то возбужденная суета, мы же сидели на подножке двери фургона и никого не замечали. Орани прижалась ко мне всем телом, я обнял ее, вдыхая цветочный запах ее волос. В отличие от земных индейцев, местные уделяли гигиене куда больше внимания.
Воистину, самый дорогой человек это тот, с кем можно вместе молчать.
Кто-то выгружал что-то из задних дверей фургона, потом кто-то принес нам еды, мы же это просто не замечали. Нам было хорошо вдвоем, и не было никакого дела до суеты вокруг. Мы разговаривали, мы молчали, мы целовались, и весь мир мог подождать. Идиллия кончилась только когда начало смеркаться и нас позвали на ужин. Пообещав отвесить пинков, если мы сейчас же не пойдем с ними, гадами. Племяннички пришли, вот такая мне надоедливая семейка досталась.
Если ты был на одном официальном ужине у индейцев или орков, ты был на них на всех. Та же обстановка, те же длинные нудные речи, те же возлияния, умеренные и осторожные. Вот и сейчас вождь Сэф уже десятую минуту подряд двигает мощную речугу насчет того, как повезло Гравии, что племя Опонги решило к ней присоединиться и какие ослепительные перспективы это открывает перед нами всеми. Проблема же заключалась в том, что еще на третьей минуте меня начало неудержимо клонить в сон, все силы душевные уходили на то, чтобы не зевнуть во всю пасть и не начать клевать носом. Хуже оскорбления придумать сложно. Нога опухла от постоянных щипков, которыми я пытался хоть как-то взбодриться. Тысячу раз был прав отец, когда говорил, что за это Лермонтова убили! Надо принять закон, запрещающий такие длинные речи! Но вот, наконец, Сэф заткнулся и сел на место, индейцы потянулись к разложенной на больших блюдах еде. Вертевшиеся вокруг столов юные подавальщицы навалили мне в тарелку разных яств. Тушеная конина, кстати, оказалась очень недурственной. Когда пузо было качественно набито, вождь решил, что настал подходящий момент для серьезных разговоров. Его интерес был понятен: да, сейчас ему обломились ружья с припасом, но это все своеобразный калым на его дочь, родственный подгон от меня лично, Сэф же хочет иметь постоянный источник доходов, и пока ни ему, ни мне не ясно, что племя может предложить королевству, кроме услуг своих воинов по наведению порядка на вверенной территории. Честно говоря, в меня не было ни малейших идей, на чем племя могло бы делать деньги, так что я обещал подумать и поспрашивать знающих людей. Вообще-то идеи у меня были, да только не понятно, как их воспримут индейцы. Все-таки для ведения сельского хозяйства нужно вести хотя бы полуоседлый образ жизни, пойдут ли на это кочевники?
Но вот ужин закончился, все попрощались и разошлись по домам. Мы с Орани тоже уединились, на сей раз в отдельной юрте, которую предоставил нам вождь. За прошедшие недели ее здоровье окончательно поправилось, печень работала отлично, все желтушные симптомы остались в прошлом, соответственно и активность в постели тоже наладилась. Короче, до самого рассвета мы так и не сомкнули глаз. Я ощущал себя выжатым лимоном, этой же сексуальной террористке все было нипочем, Орани скакала веселой козочкой вокруг, радостно щебетала и вообще наслаждалась жизнью.
Пинтовая кружка кавы, наконец, привела меня в более-менее нормальное состояние, и мы снова пошли на реку сразу после завтрака, только на этот раз я захватил рыболовные снасти, которые тащили сейчас два моих брата орка, ответственно выполнявшие функции охраны, но не забывая при этом трепаться с парой увязавшихся с нами индейцев. Мы не спеша шли по пояс в засохшей траве к зарослям ивы, что росла вдоль берега. Ива — это салицин, салицин — это фармацевтика, вдруг пришла в голову мысль. Вот и товар для племени, чтобы с королевством торговать. Вообще фармацевтику надо налаживать, только кто этим заниматься станет? Я, конечно, специально особо не искал, но единственный попавшийся здесь толковый химик — это сержант Харен, что встретился еще в прошлой жизни на Черном Истоке. Вот бы его сюда перетащить… Но это все мечты. Здесь тоже должны быть хорошие химики. Кто-то ведь делает ту же резину для шин, целлулоид для оправ очков и прочие бытовые полезности? Только все они уже пристроены, другой работой их вряд ли соблазнишь. Студентов и подмастерьев сманить что ли?