— Видишь ли, — тут я конкретно затормозил, пытаясь найти слова, — тут дело такое, как бы это объяснить попроще… В общем, семья — это союз двух людей. Им вместе жить, и хорошо бы, как минимум, не быть друг другу противными. Я видел к чему приводит жизнь с нелюбимым человеком, поверь, если этого можно избежать, лучше так и сделать.
Мы оба замолчали. Ну да, практика в отделении скорой помощи и потом в офисе коронера дала богатый опыт в понимании того, к чему приводят семейные разборки. А семейные разборки в Америке происходят потому, что сдуру женятся и выходят замуж буквально за первого попавшегося, потом оказывается, что в семье абсолютно чуждые друг другу люди с нигде не пересекающимися интересами. И начинается вынос мозга друг другу. А женщины в Америке достать могут очень качественно, и права они свои знают, и твои обязанности. И рано или поздно сгибаемая пружина лопается, доставляя жертву либо в травматологию, либо сразу на стол к коронеру. Ну его нафиг.
— А если по расчету? — неуверенно спросила Орани.
— Честно говоря, не могу себе представить, что мне может понадобиться такого, ради чего нужно связывать себя узами с нелюбимым человеком. Видишь ли, все, что мне нужно, у меня уже есть, если что-то понадобится, я просто это куплю. Единственное, что у нас не продается за деньги — это дворянский титул, — глядя в ее непонимающие глаза, я пояснил, — это вроде наследственной должности, скажем, вождя. Но мне это не нужно. Ну вот как-то так.
— Хорошо, вот пришел ты к любимой девушке, спросил ее, а она говорит «нет», что тогда? — с хитринкой во взоре спросила Орани.
— Собственно, здесь три варианта возможны: либо я ей противен, тогда любое продолжение обречено, либо нравлюсь, но она что-то хочет получить взамен, либо ей нравится другой, — блин, как же легко философствовать, только отчего-то есть ощущение, что выйдет мне это конкретным боком. — Действовать буду по обстоятельствам. В первом и третьем случае объективно ловить нечего. Во втором случае выясню, что она ожидает получить и не будет ли плата чрезмерной.
А девонька-то мотает на ус, ох, кому-то может не поздоровиться…
— Чрезмерная плата — это как?
— Это если она захочет голову моего брата, например. Есть вещи, которые делать нельзя. Просто нельзя. Ладно, засиделись мы тут, — решил я закончить разговор, не нужны нам кривотолки, — пошли обратно к твоему отцу.
— Пошли, — отозвалась она.
Распахнув дверь фургона, я поежился от дохнувшего снаружи холода. На небе горели огромные яркие звезды, в такую ясную ночь в прерии запросто может быть заморозок. Я выбрался наружу, подав руку Орани, которая тут же прижалась ко мне дрожа всем телом. Ну да, печень у нее еще не совсем в порядке, с терморегуляцией пока большие проблемы. Я снова сунулся в фургон, вытащил с полки свою «шоферскую» куртку из толстой отлично выделанной кожи на подкладке из мягкого сукна и накинул ее на плечи девушки. Орани сразу завернулась в куртку, выглядевшую на ней огромной плащ-палаткой. Мы так и шли до юрты вождя, она прижималась ко мне, я же обнял ее левой рукой, в голову лезла всякая дурь, вроде того, что вот в чистом поле из-за угла выскочит монстр, а я его сразу из револьвера бац-бац, да файерболом сверху! Очень хотелось распустить хвост павлином, будто мне снова пятнадцать лет и надо закадрить свою первую подружку. Аж самому перед собой стыдно стало.
Но вот перед нами юрта Сэфа, никакие монстры из-за угла не напали. А гости из-за стола (пусть он и топчан без ножек) и не думали расходиться. Гоняют чаи и треплются. Орани вручила мне обратно куртку и упорхнула куда-то за ширму. Мы посидели еще с час, после чего разошлись по койкам. Я снова спал в одном помещении с Орани, если так можно назвать этот отгороженный закуток.
Разбудил меня под утро громкий звук, это бурчало в животе у Орани. Стараясь не разбудить ее, я аккуратно оделся и подошел к ее кровати, запуская диагностические плетения. Именно этого я и опасался. После долгого перерыва пошла желчь, да еще и перенасыщенная желчными кислотами, билирубином и прочей дрянью, что вычищалась сейчас из ее крови, кишечная микрофлора среагировала на это неадекватно, какие-то бациллы расплодились сверх меры, задавив остальных. Если оставить на самотек, можно и до кишечной колики довести. Хорошо, что на этот случай уже есть отработанная методика.
Через четверть часа бурчание в кишечнике девушки затихло, процессы в нем нормализовались, можно было спать дальше, но сон никак не шел. Я лежал и думал о стратегии и тактике дальнейшего лечения. С тактикой более-менее понятно, надо допилить антисептическое плетение так, чтобы оно избирательно выжигало раковые клетки. Осталось только сообразить, по каким критериям плетение сможет отделить раковые клетки от здоровых. Магия жизни дает мощнейший аппарат точечной диагностики и воздействия, можно определять все молекулы в клеточной мембране, но все упирается в мои личные знания. Вернее, в их отсутствие.