К вечеру удалось подобрать параметры плетения от метастазов из кишечника и поджелудочной железы. Это относительно несложно, если знаешь как, и имеются образцы здоровой и больной ткани в достаточном количестве. Перед ставшим уже традиционным ужином у вождя это плетение было использовано на Орани, судя по расходу энергии, в ее организме еще оставались раковые клетки. На этом мои возможности пока заканчивались, надо быть честным с самим собой. Пока заканчивались. Но я над этим уже работаю.
За ужином говорили почти исключительно про сегодняшнюю охоту, про которую я уже успел забыть. Полтора десятка индейских охотников и два моих орка поехали в прерию охотить мясо. Повстречалось им стадо антилоп, орки тут же подстрелили парочку на недоступной индейским лукам дистанции. Потом так же с дальней дистанции завалили трех бизонов. В общем, у племени резко возрос запас мяса, на столе оно тоже присутствовало. Антилопа была вкусная. Вождь сегодня был не слишком многословен, на вопросы отвечал односложно. и задумчиво косился то на орков, то на меня, то на дочь, когда та возникала, чтобы что-то подать или убрать со стола. Когда все наелись до отвала, нас с орками вежливо попросили удалиться, вождь с парой советников (как еще именовать Теку и шамана?) насел на лейтенанта. Похоже, что-то у них завертелось.
Мы с Орани сидели на раскладных стульях у фургона, держась за руки, смотрели на звезды и говорили, говорили, говорили. Завтра мне уезжать, клиника ждет, да и судейские обязанности никто с меня не снимал, но это будет завтра, сейчас же я наслаждался каждым мгновением рядом с ней. Как описать происходившее со мной? Да никак. Кто не испытывал подобного, тот не сможет понять, это как пытаться объяснять цвета слепому и музыку глухому.
Нашу идиллию нарушили самым грубым образом: трое хмурого вида воинов притащили на плаще юношу, скрючившегося в позе эмбриона, пытаясь удержать лезущие из раны на животе кишки. Я было подумал, что на племя кто-то напал, но все оказалось куда проще: подрастающая молодежь мерялась размерами своих копий и томагавков, сходясь в поединках. Обычно при этом использовалось учебное затупленное оружие, но отдельные любители пощекотать нервы бились друг с другом на вполне боевых клинках, тут был тот самый случай. Пацан не успел увернуться от удара, и лезвие томагавка рассекло ему брюшину. Местные томагавки заметно отличаются от земных, размеры примерно те же, но лезвие скорее напоминает узкую однолезвийную секиру, им очень удобно наносить режущие удары, именно такой и словила эта личинка воина.
Раненого занесли в фургон и переложили на операционный стол, после чего воины удалились. Я ожидал, что Орани испугается крови, но ошибся, ей было все интересно, она даже вызвалась ассистировать. Обезболив рану и разложив пациента нормально на столе, я осмотрел рану магическим зрением. Парню повезло, кроме рассечения брюшины он получил всего два надреза тонкой кишки, лезвие скользнуло по ребрам, потому и не смогло прорезать глубже. Фигня вопрос, исправим быстро, даже амулет для наркоза использовать не буду.
В общем, так и получилось, подготовка заняла больше времени, чем сама операция. Да и во время операции больше провозились с удалением крови из брюшной полости, чем собственно со сращиванием тканей. Полчаса на все про все. Боец слез со стола, ощупал живот, по которому шла багровая полоса шрама, который я специально не стал окончательно заживлять, повертел корпусом, после чего поклонился, как младший старшему (я уже научился разбирать типы поклонов):
— Бледнолицый шаман, Горн из племени Опонги благодарит тебя за исцеление и перед лицом духов предков заявляет, что отныне его дом — это твой дом. На мне отныне священный долг жизни перед тобой. И пусть я пока не прошел посвящение в воины, только свистни, я сразу явлюсь!