Прислонившись головой к моему плечу, Инна медленно гладила меня по груди.
— Дима, а с Ирой ты больше не встречался?
— Нет, — покачал я головой, — она как год в Рязань уехала, у нее там родители, так и все, даже и не знаю что с ней и как.
— Ты ее еще любишь, — не спросила, а утвердительно сказала рыжая голова.
— Не знаю…
— Любишь, женщины сразу чувствуют, когда мужчины говорят о тех, кого любят. Знаешь, вас все жалели, когда…, ну когда у вас так все вышло.
— Да ну?
— Точно, зря вы развелись. Вы подходили друг другу.
Я промолчал, глядя в потолок.
Инна вдруг прыснула.
— Ты чего?
— Мы вот тут прячемся, по одному сюда добрались, чтобы никто не заметил, а ведь все равно уже вся больница и пол-Лесногорска знает, что мы с тобой спать пошли, даже точное место назовут — куда.
Я вздохнул. Инна была права, Лесногорск продолжал оставаться большой деревней, несмотря на то, что вектор развития, присутствующий в звании «поселок городского типа», указывал в сторону Москвы, Нью — Йорка и прочих мегаполисов.
— Вы чересчур пессимистичны, Инна Валерьевна. Пол — Лесногорска — это уже слишком. Я лично думаю — не больше трети. И перестаньте щекотать языком мое ухо.
— А то что?
— А то…, — я наклонил голову и снова поймал губами с готовностью подставленную грудь.
Еще через полчаса мы оделись и, стараясь не скрипеть петлями и половицами, ступая на индейский манер след в след, просочились в коридор. Поцеловав на прощание, Инна упорхнула в отделение, я же спустился по лестнице пожарного выхода на первый этаж. Под пыльной лестницей весело поблескивали две пустых водочных бутылки, наглядно демонстрируя, что определенной части больных от лечения уже значительно полегчало. Место здесь просто мистическое, бутылки под этой лестницей растут быстрее, чем бамбук в тропиках. Пару часов назад, здесь, помнится, была лишь пустая пробка. Пройдя через приемный покой, я поднялся в отделение. Шла обычная работа, как раз происходила пересменка, девчонки сдавали дежурство. Чувствуя лопатками насмешливые взгляды, я независимо прошествовал мимо этих язв к Сереге, лениво листавшему какой–то глянцевый проспект.
— Ну, как дела? — осведомился я.
— Да ничего, — потянулся он на стуле. — Пошли, покурим.
Сам я не курю, а вот Серега чадит, как битумоварка, как ни ругаем мы его с Котофеичем. Николаевна вообще, при первом же посещении нашей комнатенки уносит с собой все мало–мальски пригодные для использования в качестве пепельницы емкости. Вот и сейчас Сергей чертыхнулся не найдя пустой банки из под кофе, которую он облюбовал в последнее время, однако, быстро нашел ей замену в виде пустой коробки из–под гентамицина.
— Спасибо, что подстраховал, — поблагодарил я.
— Да ладно, — усмехнулся я. — Не подстрахуй я тебя, меня бы Инесса потом затерроризировала. По гроб жизни врагом стал бы.
— Никуда не дергали?
— Поправили один перелом в приемном на калипсоле.
— А у нас?
— Тихо, у дедушки на мониторе несколько парных экстрасистол проскочило, пихнул лидокаина.
— Миллиграмм на килограмм?
— Угу. После этого — нормально.
— Ну и ладно. Пойдешь уже?
— Да, надо еще в парнике полить.
— Вот блин, я и забыл, что ты у нас мичуринец, грушу на вербе растишь. Еще раз спасибо.
— Сочтемся. — Серега пожал мне руку, снял халат и пошел к выходу.
Я быстро сделал вечерний обход. Сереге я, конечно, доверяю на все сто, но порядок есть порядок. Уверен, он меня тоже перепроверил бы, на том реанимация и стоит — руку на пульсе надо держать постоянно.
Закат был красивым. Солнце красным яблоком опускалось все ниже, просвечивая через листву кленов, а затем провалилось за горизонт, оставив после себя малиновую полоску на быстро темнеющем небе. В открытое окно веяло теплым ветром, негромко шумела машинами близкое шоссе. Санитарка зажгла лампы дневного света. Ближе к 21.00, когда все дела уже были закончены, я уселся в любимое кресло–каталку. Отталкиваясь ногой, я немного покатался по коридору, а затем подъехал к столу. Среди прочих бумаг страницами вниз на нем лежала книжица карманного формата. Не заглядывая в график, уверенно можно сказать, что сегодня дежурит Светка–конфетка. Если бы дежурила Наташка или Людочка, на книжке была бы нарисована обнимающаяся полуголая пара, но Светка любовные романы не уважает, ей подавай что–нибудь криминальное. Вот и на этой книжке был изображен весь стандартный набор: пачка долларов, пистолет, нож в волосатой татуированной лапе и чья–то окровавленная физиономия. И что же это за шедевр, ага, вот: «РВНП: руку — вору, нож — прокурору». Автор — А. А. Алтайцев. Я то, помнится, в детстве читал книгу с другой аббревиатурой — «РВС», автор А. Гайдар.