Амфисбена ловко развернула тяжелое тело и обрушилась на них всем своим весом. Хайме в последний момент успел отпрыгнуть, но их с Евой и без того задело и отшвырнуло в туннель. Огромная морда змеи упала в скопище облаков. И, встревоженные такой наглостью, они бросились на нее.
Ева закашлялась и принялась вылезать из-под огромной туши тигра. Он тяжело сипел, смотря нечеловеческими глазами в стену, с морды капала кровь.
— Не умирай! — прошептал Ева, обнимая его за шею. Она даже не пыталась осмотреть себя, ничего не болело, но на ее руках хрипел Хайме, ребра странно вздымались, а сломанный хвост колотил по полу.
Но зверь, казалось, усмехнулся, уткнулся носом в ее руку. И шкура опала, растворилась, возвращая хозяину человеческий вид. Ева машинально погладила Хайме по щеке.
— Это всего лишь ребра, кому они нужны! — хмыкнул он, привставая. — Не хорони меня раньше срока. У меня еще кошка есть и дети.
И Ева с готовностью подала ему руку и неимоверными усилиями помогла подняться. Вот вечно так, торопится и думает всякие глупости. Конечно, он не умрет. Он сильный, почти как Сэм!
Встав, Хайме только сплюнул кровь под ноги и перевел дух. Можно было воспользоваться этим же тоннелем, вернуться в лабиринт и попытаться найти другой выход. Но никто не гарантировал, что не будет новых амфисбен. Со сломанными ребрами далеко не уйдешь, а о беге не могло быть и речи. Тем более с Евой на спине. Оставался другой вариант — пойти по лестнице, так любезно предоставленной самой судьбой. Судя по разливающемуся вокруг урчанию облаков, трапезничающих амфисбеной, они слишком заняты, чтобы заметить их. И Хайме за руку увел Еву за спину.
— Идем. Только тихо, держись меня и не высовывайся, — шепнул он ей, крадучись выходя из тоннеля.
Ева крепко взяла его за пояс и побрела следом, боязливо выглядывая из-за локтя.
В гроте у самой бездны облака пожирали амфисбену. Паучонок никогда в жизни не видела столько облаков. Стайка, которую прикормила кошка, казалась по сравнению с ними жалкой. Это были целые тучи! И одной амфисбены им было мало. Они опутали всю змею, и она задрожала. Проглотили ее синюю душу и принялись за тело. Оно буквально растворялось, попадая в облака. Шкура клочьями провисала на скелете.
Ева вжалась в Хайме и судорожно задышала. Все с опозданием свалилось на нее — и страх, и ужас, и осознание приближающейся смерти. Но ярче всего обожгла боль. Ногу пекло и щипало, в сапоге хлюпало, по спине словно прошлись плетями, а голова наливалась свинцом. Тело болело так, что хотелось упасть, согнуться и хотя бы вырвать. Может, так стало бы хоть капельку легче?! Паучонок не могла напиться воздухом. Ее больше не волновало ничего. Ни Сэм, ни Люцифера, ни мир, ни пегасы, ни будущее. Только лиловые твари, пьяные от змеиной души.
Дрожа всем телом, она уткнулась коту в спину и тут же отпрянула. Ему еще больнее. И стало даже чуточку легче. Она уже спокойнее выглянула из-за него, хотела спросить, что они будут делать дальше. Но ноги ее подкосились, и ни слова вымолвить она не смогла — лиловые тучи ползли уже к ним.
***
— Изабель, милая, помнишь мое обещание? — Хоорс понял лицо императрицы в своих ладонях, улыбнулся, заглянув в ее мокрые глаза.
Она неловко всхлипнула и кивнула.
— Помнишь, я обещал тебе, что ты поквитаешь с кошкой? — ласково шептал он, складывая сизые крылья.
Бель снова кивнула, но слезы прекратились. Наоборот, теперь в лазурных глазах императрицы мелькало удивление и даже подозрение. И она посмотрела туда же, куда кивал и Хоорс.
В полукруге зеркал стояла маршал Люцифера. Бескрылая, рыжая, с трудом узнаваемая. Но все такая же крепкая и восхитительно мощная. Бель захлестнул восторг, и она стиснула руки советника за запястья.
— Боже, Хоорс! — прошептала она и от радости даже мурлыкнула под нос. — Неужели ты уговорил ее? Она убьет кошку?
Императрица переводила взгляд с Хоорса на свою любимую Люциферу и снова на него. Пока не услышала, как маршал читает себе под нос. Что-то на чужом языке, так кошки молились Самсавеилу, считая его своим богом, чтобы он избавил их от мучительной смерти. Глупые кошки! Но зачем это было Люцифере? Под ногами ее были рассыпаны кристаллы, а в руке она крепко держала серебряное блюдце с тлеющими белыми перьями.
Не успела она даже спросить, как Хоорс перехватил ее руки и больно стиснул по запястьям. Бель вскрикнула, но он тут же заткнул ей рот ладонью.
— Я придумал лучше, милая Бель, — улыбнулся он, убирая руку с ее губ и отстегивая с пояса тяжелый моток веревки. — Гораздо, лучше!