— Хоорс? — мягко позвала она, с теплой улыбкой смотря на проткнутую руку. — Знаешь, знаешь, что я чувствую? — воскликнула, показывая ему окровавленную ладонь.
Он медленно подошел к ней и кивнул, понимая.
А она смотрела на него и по-детски улыбалась.
— Я чувствую холодную твердую сталь. Но боли — боли нет совсем. И я, — пыталась она подобрать слова, — словно не помню, какая она.
Это невозможно, и Люция пыталась прогнать чудовищное наваждение. Все вокруг было как в тумане — вязким, тягучим, тяжелым. Но как будто настоящим — ярким, четким. За окном было видно Химари. Глупая кошка, ты опоздала. Так торопилась, едва не срываясь с карниза, спешила, бежала, кричала. Спасибо, за заботу, глупая кошка.
Чего-то не хватало. И Люция не сразу поняла, что не видит императрицу. Совсем. Только у стола лежала ее диадема, и больше ничего.
Хоорс наклонился, подбирая серебряный обруч.
— Я счастлив тебе угодить, моя госпожа, — ласково прошептал, надевая диадему на рыжую бескрылую перед ним.
Она успела только что-то тихо ответить ему, как дверь распахнулась, и вошел Самсавеил в темной мантии. Крылья волочились за ним следом лиловым шлейфом, громыхали цепями, выдавая в нем хозяина райского сада. Он спокойно огляделся, тяжело вздохнул, заметив зеркала и пыль, посмотрел в самую душу Люции и перевел взгляд на Хоорса и женщину рядом с ним.
— Люди, — презрительно прошептал он, снимая капюшон.
— Кто вы? — обратилась к нему рыжеволосая женщина. Заглянула в глаза и попятилась, упершись спиной Хоорсу в грудь.
— А ты? — склонив голову на бок, процедил он. Усмехнулся, посмотрел за спину пары, где стенку подпирала четырехкрылая блондинка с блуждающим взглядом. — Люди, — повторил он с грустью. — Глупые люди, возомнившие себя равными мне, — рассмеялся он, медленно подходя к столу. – Глупые люди, наивно полагающие, что священные книги кошек могут просто так попасть им в руки. Глупые люди, даже не пытающиеся думать головой. За тысячи лет не изменилось совершенно ничего, - чеканил слова незнакомец.
— Хоорс! — взвизгнула бескрылая, спешно вырывая нож из руки.
Но он развернулся и бросился наутек — к окну. Распахнул его, осыпал проклятьями приближающуюся кошку, и ринулся к двери. Замер возле Самсавеила, пытаясь разобрать, станет ли он его преследовать.
— Ты свою роль уже выполнил, но теперь своя шкура дороже? — усмехнулся шестикрылый, не оборачиваясь. — Беги! — с презрительным смехом позволил он.
Дверь хлопнула в считанные секунды, и Хоорс скрылся в коридоре.
— Так кто же ты? — улыбаясь, спросил Самсавеил, медленно подходя к бескрылой. — Кто ты? — уже настойчивее, требовательнее.
— Я — Люцифера! Маршал этой империи! — рыкнула женщина, опуская клинок, как перед разделкой мяса. — Ты не посмеешь меня убить! — и она второй рукой вытащила из дубовых досок топор.
— Ты — Изабель. Не стоит мне лгать, — выдохнул он, оценивающе глядя на нее. — А я — Самсавеил, — и протянул ей руку. – Тот, кому ты так часто исповедовалась.
Бель сглотнула, судорожно пересчитала пурпурные крылья, волочившиеся за ангелом — ровно шесть. Глянула на протянутую ладонь, на серебряные кандалы. И воткнула нож в стол.
— Ты поможешь мне? — неуверенно прошептала, протягивая руку в ответ. И он коснулся ее ладони своей. И сразу стало теплее, легче. — Ты сделаешь меня такой же, как ты? — осторожно посмотрела ему в глаза, пытаясь разобрать в них ответ.
Но Самсавеил отпустил ее руку и вместо ответа схватил за горло. Бель дернулась, но сил вырваться не хватило. И хуже того, даже руки поднять она не могла. Тело отказалось ей повиноваться.
— Но я же теперь, как ты! — вскрикнула она, вставая на цыпочки, пытаясь вырваться. — Я не чувствую боли. Мне и крылья вырастят!
— Ты никогда не станешь, как я, — грустно прошептал Самсавеил, отбирая у Бель топор. Больше не было необходимости сдерживать ее. И Бель поняла, что руки и ноги снова ее слушаются.
Ярость просто заполняла ее целиком. Как он посмел! Она сильнее! Она лучше! Изабель шипела, пытаясь вырваться, царапала шестикрылому ангелу лицо, с ужасом ощущая, как под сломанными ногтями его кожа и плоть восстанавливаются мгновенно. Нужно повторить то же, что и Хоорс! Нужно забрать его тело! Тогда она станет лучше! И каждый, каждый в этой империи поймет, что ее надо бояться, что за свою семью и любимых она сотрет в порошок. Она больше не будет маленькой девочкой, запертой в комнате мертвых родителей. Она больше не будет смотреть в маленькое витражное окошко на то, как сильнейших воинов империи ведет за собой ангелица. Это она будет вести всю империю, она станет лучшей императрицей. Вечной императрицей! Если только справится с последней жалкой преградой.