— Он мертв, Тари, яд в капсуле, вряд ли тебе удастся убить его еще раз, — сказал Дракула, потянув меня на себя.
— Дай хоть попинаю, — зло пыхтела я, руку саднило, шея пульсировала как открытая рана, а Макс всё тянул меня в свои объятья. Какие на… объятия. Я не злилась так с тех пор, как мой бывший любовник поспорил с приятелем на ящик коньяка, что вновь затащит меня в свою постель. Какой там ящик? Я стою два!
Все-таки мы были в разных весовых категориях и Максимилиану таки удалось меня прижать к себе, мои руки не обняли его в ответ, губы не ответили на его поцелуй, сейчас, именно в эту минуту мне вновь хотелось согнуть ногу в колене и от души треснуть своего «спасителя» по самому ценному.
— Ты расстроилась? — спросил Капитан Очевидность, какой внимательный, блин, чуткий, — ну и зря, всё было под контролем, я видел, как вы вышли и…
Видел? Он видел и не вмешался, когда этот "Весельчак У" душил меня и ничего не предпринял?
— А не пойти ли тебе, Макс? — перебила я его, — Еще мгновение, и он сломал бы мою шею, я уже слышала, как хрустят под его пухлыми пальцами позвонки, а ты стоял и наблюдал? Ради чего? — шипела я, из глаз градом катились злые слезы, и на что я в общем-то надеялась, ведь ясно было с самого начала, что вампир будет блюсти в первую очередь интересы клана.
— Я надеялся, что он скажет больше, да и браслеты на руках твоих видел, уверен был, что воспользуешься, — совершенно не раскаиваясь произнес упырь. Видимо его холодная расчетливость и спокойный, совершенно не взволнованный тон были последней каплей, переполнившей терпение, и, хотя я знала, что он собирался меня использовать как приманку, всё же такое пренебрежительное отношение ко мне мужчины, что лишь недавно пел о чувствах, причинило мне боли больше, нежели несколькими минутами ранее толстяк.
Не говоря более ни слова, я отправилась к припаркованному автомобилю зная, что Дракула пойдет следом. Он поднес кристалл к замку, и кнопки разблокировались. Я не стала садиться вперед не из принципа, просто воспоминания о том, что пару часов назад мы предавались страсти, я была легкомысленна и беспечна, забыв своё место, что так старательно мне демонстрировал этот мир, были крайне болезненными. Несколько раз Максимилиан пытался начать разговор, но я молчала как партизан на допросе, даже односложно не отвечала, что же говорить о полноценном разговоре. Внутри, что-то перегорело и хлопья серого пепла падали на мое кровоточащее сердце. Ха-ха. Я смотрела на мужчину, даже затылок которого был каким-то невероятно мужественным, плечи в темно-синем бархатном пиджаке были широкими, а белая батистовая сорочка выгодно подчеркивала загорелую кожу, и понимала, он стал близким для меня, но я более не смогу слепо доверять ему, а вероятнее всего и подпустить к себе. Заносчивое превосходство и пренебрежение, теперь то я понимаю почему у него раньше не было Тари.
Когда мы наконец достигли фамильного склепа Лигару, пардон, дворца клана, я вышла из авто сама, не дожидаясь, когда предупредительный, о я уверена — бывший, любовник откроет мне дверцу, и направилась ко входу, звонко стуча освинцованными набойками широких каблуков о мрамор лестницы. Дверь распахнулась едва я приблизила руку к дверной ручке, старой, из окислившейся меди, такой страшной, словно она намекала пришедшим — «вам тут не рады, а еще лучше проваливайте туда, откуда пришли», хищно осклабившись рожа подмигнула мне, и когда я вошла захлопнула дверь пред носом Максимилиана. Видимо он чем-то успел обидеть этот замечательный элемент дверной фурнитуры. Не ожидая, кто победит в схватке перетягивания двери, бронзовое страшилище или вампир, я немедля отправилась в библиотеку, где как надеялась, в этот самый момент находится глава крыла.
Феликс, как я и предполагала, сидел за массивным дубовым столом и просматривал кипу бумаг, когда я уверенно постучала, створки дверей распахнулись самостоятельно, являя мне картину занимающегося после полуночи делами Лигару. Наш разговор не занял много времени, и мы как раз закончили, когда в двери кабинета, практически ввалился весьма потрепанный глава безопасности.
— Несомненно, вы можете на это рассчитывать, Валерия, — продолжил с того, на чем мы остановились упырь номер один, — дворецкий проводит вас в ваши новые покои. До завтра.
— В ваши новые покои? — Сделал ударение на слове «новые» ошарашенный Макс. Если бы мне не было всё равно на его реакцию, я бы, пожалуй, рассмеялась, на столько незаслуженно обиженным выглядел он.
— Да, — ответила я, — у меня слишком много обязанностей: архитектор, донор, приманка, в конце концов, и у меня не находится времени, чтобы делать то, за что мне платят, а в контракте, на сколько я помню, совершенно грабительская неустойка за просрочку.
Феликс совсем неприлично заржал, видимо его так развеселил не столько мой ответ, сколько выражение лица Максимилиана, моя шея дико саднила, и я просто по-человечески устала, но этим пиявкам не понять, поэтому я сделала книксен, или что-то около того, и направилась в сторону дверей, за которыми невидимой тенью маячил слуга, который отведет меня в спальню. Проходя мимо безопасника я остановилась, не потому что хотела поболтать, а потому, что он перегородил мне дорогу.
— Ты моя Тари, ты не должна так реагировать, я зависим от тебя, — сжав зубы, признался в слабости он.
— На сколько я ознакомлена с юридической стороной добровольного донорства, Тари перед вступлением в должность, обязана подписывать контракт и неукоснительно следовать ему, не помню, чтобы моя фамилия стояла на чем-нибудь кроме договора об оказании услуг архитектора. Считай всё, что было, вишенкой на торте.
— Я спас тебя…
— Ха, как и я тебя и, если уж сдохнуть, то по собственной воле, а не изображая апперетив, перед сытным ужином, — раз он решился на крайние меры и стал бить по болевым точкам, чем я хуже. Не желая продолжать эту беседу, я обошла его по дуге и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Глава 14. Успех — это умение двигаться от неудачи к неудаче, не теряя оптимизма
Поселили меня рядом с мастерской, даже дверь была смежная. Утром инструменты приходил проверить Феликс, первый раз, он посмотрел, как споро я наношу линии и орудую циркулем, принес практически все необходимые мне данные по составу почвы и климатической зоне, а уходя заговорил:
— Мисс Шолох, я прошу прощение, это не моё дело, но как ВЫ можете обходиться без Максимилиана, обычно для Тари это невыносимо, словно руку отняли, — по правде говоря я не знала, что мне ответить на это, чувствовала я себя конечно отвратительно, после предательства мало кто может похвастаться добрым расположением духа и веселым настроем. Но тут скорее эмоциональная составляющая, нежели физическая, а нужда, как таковая, о которой как я читала, бывает просто невыносимой — отсутствовала. Поэтому предпочла легкое хамство — искренности.
— Вы совершенно правы, это не ваше дело, — четко обозначила я свою позицию.
— Ваше право, но вы осознаете, что у него зависимость? Мы поэтому и не пьем кровь из источника — лишь суррогат, слишком сильно привыкание, как у людей к опиатам, только ломка у нас происходит по-другому, — снова здорова, решила я. Одно и тоже только, другими словами. То есть видимо Макс решил избавиться от зависимости кардинально, так сказать на веки вечные, но чужими руками. Сломали бы мне шею и всего делов — зато ни ломки, ни страданий.
— Ему, господин Лигару, нужно было думать об этом тогда, когда он рисковал моей жизнью ради крох информации, — зло сказала я, потирая все еще саднящую шею, с бледно-фиолетовыми кровоподтеками, которые выходили на фазу мягкого перехода в желтушно-жёлтый. Моя шея, когда я любовалась своим отражением напоминала картину художника-импрессиониста, что ваял полотно крупными мазками, на контрасте с ней выступали темно-бордовые ребра и черный локоть, эдакие дополнительные мазки в новой картине мира.
— Ну почему же крох, мисс Шолох. Нам удалось узнать много нового. А относительно того, кем являлся злоумышленник, причинивший вам боль, мы выяснили практически сразу. Если вам интересно, я могу вам рассказать.