Я бросилась утешать её, поразившись тому, как тонко чувствует она наше счастье, как трогательно с её стороны выглядит безмолвное (не считая участившейся икоты) принятие и радость. Она что-то пыталась сказать, но из-за спазмов, слезливого подвывания и похрюкивания, разобрать слов я не могла. Макс бросился к ней, не зная, чем помочь и протянул носовой платок, а Валисса, высморкавшись и проикавшись произнесла фразу, которая войдет в историю нашей семьи и будет повторяться на каждом детском празднике:
— Если кто-то из вас, когда-нибудь, назовет меня прабабушкой… — а потом повернулась ко мне, и с нежностью, поцеловала меня в щеку, прошептав на ухо «спасибо».
А вот Феликс не был так скромен, он зааплодировал и вытащил откуда-то припасенную бутылку игристого.
Бокалы наполнял сам, на мои отговорки, что беременным пить нельзя, отмахивался, что чуть-чуть можно, и не переставая тряс руку Макса или похлопывал того по плечу.
— Вы знаете, Валерия, — обратился ко мне глава, когда я немного пригубила розового вина, и отставила бокал, — когда я с вами познакомился, я понял, что вы — загадка. Было в вас что-то такое удивительное и странное. Я всё время ожидал от вас чего-нибудь невероятного, но даже в моих самых смелых фантазиях не мог представить такого блага. Ребенок от человека в смешанной паре — чудо. В вашей — феномен. Я очень рад.
Я сильно смутилась, и даже как-то внутри запекло, еще немного и гормональные сантименты прорвутся в виде слез, но нет, бормотание Валиссы «бабушка, никаких пра…» развеяло трогательный момент.
После откровений в библиотеке Макс предложил мне несколько вариантов как провести вечер на выбор, самым заманчивым был вечерний поход на городскую ярмарку. Под ярмаркой подразумевались не сезонные продажи тыквы или мёда областными колхозниками, а бродячий цирк под куполом с воздушными гимнастами и дрессированными животными, карусели и сладкая вата, тир и комната страха, в общем всё то, что любого ребенка приводит в восторг, а моё предвкушение усиливалось игрой воображения и неизбежно возникающими вопросами «как?», как всё утроено в этом техно-магическом мире.
Сам он отправился по делам клана. Слишком много их накопилось за то время, что глава безопасности крыла ловил лидера отступников. Припадок Тириволда послужил отличной возможностью для Лигару запустить свои щупальца в закрытый для чужаков клан Фон Эспер. Его сир, после непродолжительной переписки с Феликсом дал Максу полный карт-бланш, но естественно лишь для решения вопроса по Эшам. Сегодня представители крыльев должны обсудить и наметить дальнейший план действий и согласовать его у своих лидеров.
Всё так сложно, какая-то невероятная тягомотина и бумажная волокита, но по заверению упыря не должная продлиться очень долго.
— Тогда у меня будет время немного поработать над проектом тюрьмы, я с этими страстями совсем забросила чертежи, а между прочим, сроки не резиновые, — хотя в Визарде и освоили процесс вулканизации, каучуковая смола у них здесь была немного другая по составу, и основным катализатором для процесса производства качественной резины стала сода, а не сера. И вот это странное соединение было до жути пластичным и тягучим, поэтому прозвучащий из моих уст устоявшийся фразеологизм Дракула понял и радостно оскалился.
— Милая, на счет работы… — начал кровосос очень нехорошим тоном. Я уже знала, что он скажет, и пресекла на корню его выход из-за печки, раз и навсегда, по крайней мере очень на это надеюсь, перебив и сверля страшным взглядом.
— Значит так, я не собираюсь становиться ручной болонкой, на которую вешают драгоценный ошейник, носят с собой на бархатной подушечке и кормят с рук деликатесами. Я всегда работала, всегда. И собираюсь продолжить сию добрую традицию, мне слишком дорого встал это проект, и он будет закончен. А еще, я планирую брать другие коммерческие заказы, и, если тебя это не утраивает… — о, как я зол.
— Лера, прекрати давить ментально, виски очень больно, — проворчал упырище, а я, от осознания того, что непроизвольно воздействую на него, стушевалась и отпрянула.
— Макс, — уже спокойней сказала я, — обещаю выйти в декрет, как и положено, обещаю щадить себя, ведь теперь мне нужно заботиться не только о себе, и ночные бдения у кульмана отменяются, но пойми, я — не я без работы.
— Понял, я просто предложил, наши женщины редко работают, еще реже продолжают работать, вступив в союз, а уж в положении — так это вообще нонсенс. Но ты у меня особенная, и никто не посмотрит на меня косо, если ты будешь продолжать трудиться.
— Почему на тебя? — удивилась я. Нет, то, что местные дамы не обременяли себя какой-либо деятельностью, было очевидно, клыкастая аристократия и всё такое. Но насколько я помню, те же помещики или, допустим, английские титулованные особы, не просто почивали на лаврах, получив наследство, а преумножали его, дабы что-то оставить следующим поколениям, а откуда у местных дам доходы я не знала. Надо будет потом уточнить, а сейчас меня волновал другой вопрос.
— Потому что будут думать, что я не в состоянии содержать тебя, именно поэтому тебе приходится работать.
— Но это же откровенный бред.
— Это суровые реалии нашего не эмансипированного мира, да у нас тут суфражистками** и не пахнет.
— Откуда такие знания? — удивилась я.
— Мы стараемся следить за развитием событий, твой родной мир — это возможность избежать некоторых ошибок в нашем. Мы наблюдаем так и за двумя другими мирами, помимо Земли. Историю, пусть и не всегда свою — знать необходимо.
Ничего себе, а я и не думала об этом в таком ключе. А ведь действительно, много чего из нашего мира сюда лучше не пускать, прогресс — прогрессом, но водородная бомба, птичий грипп или взрыв нефтяной платформы, понёсший за собой экологическую катастрофу небывалых масштабов. Очень правильная и достойная позиция. Не допускать прогресс сюда даже для того, чтобы возвысится самим.
— Слушай, пока не забыла, — решила озвучить я мысль, болтающуюся третий день на периферии моего сознания. Несколько раз она всплывала, но тут же тонула, под кипой дел, впечатлений и других, более важных на тот момент дум, — я так понимаю, что ты до сих пор не рассказал бабуле и Феликсу о моем иномирном происхождении, тебе не кажется, что им можно доверять.
Упырь нахмурился и стал предельно собранным и серьезным, взял меня за руку и поочередно целуя мои костяшки объяснил:
— Пойми, ты, словно пороховая бочка с зажжённым, и при том коротким фитилём. Ты кладезь запрещенных знаний, твой разум способен та то, что нам никогда даже в голову не придёт. Тебе кажется, что ты ничего не знаешь, поверь это не так, были прецеденты. К тому же это опасно теперь не только для тебя, но и для малыша, для меня. Слишком много рычагов давления. Например формулу серной кислоты узнали лет четыреста назад от такого же путешественника среди миров, как ты. А из мира под названием Твердыня к нам чуть не перебрались беглые оборотни, преступники, хищники, лишенные дома и готовые побороться за право его обрести. В общем ты поняла ход моих мыслей?
Я кивнула, чего не понятного. Молчу.
— Тебя, в лучшем случае будет ожидать депортация, а в худшем…
Вот и поговорили.
Оставшееся время до вечера я причесывала готовые листы и окидывала примерный объем оставшихся работ. Оставалось еще огогошеньки сколько. Такими темпами я никогда не работала, слишком много отвлекающих факторов, но дело пусть медленно, но всё же двигалось. Я с удовольствием наносила финальные штрихи и так увлеклась, что оторвала меня лишь Валисса, которая заявилась без стука и приглашения, вытащила из моих задеревеневших пальцев карандаш и ругая меня, проводила до покоев.
Переодевшись, я спустилась в холл, где меня поджидала бабуля упыря. Она ехала домой, покидая крыло, и вызвалась меня проводить. Автомобиль она вела сама, не такой как у Макса, но такой же великолепный и винтажный. Бордовый лак, литые изгибы, круглые глаза фар, блестящий ряд стальных зубов решетки, двуместное диво — потрясающая тачка. Тоже такую хочу.