Руки упыря шарили по моей спине, стягивая шёлковый халатик с плеч, оставляя меня в кружевном пеньюаре, едва ли прикрывающем середину бедра, а горячие губы обжигали шею, ухо, плечо, ключицу, зарождая внутри меня пламя, медленно, но верно растекающееся по всему телу, опаляя его жидким огнем всё мое естество, от макушки до пяток. Его рубашка и жилет скомканными буграми валялись на ковре, венчали шерстяные горы шелковые лужицы моих неглиже. Я ощущала сейчас себя леди Годивой*, нагая и на великолепном жеребце.
Совершенно не понятно как, но мы уже не сидели на мягком стульчике, обитым парчой, подхватив меня под попку, Макс так и не донес меня до огромной кровати, на пол пути, спотыкаясь и чертыхаясь от нетерпения, он прижал меня к стене и вжимаясь гладким телом, доводил меня ласками до капитуляции. Покусывая шею, он свободной рукой гладил сосок, то пощипывал, то тер, то ласкал его большим пальцем, вызывая во мне и стоны, и хрипы.
А когда твердая, до предела возбужденная плоть толкнулась во влажные складки, нетерпеливо и с наслаждением поддразнивая меня, я хитро прищурилась и нажала на безотказную кнопку — укусила вампира в стык шеи и плеча, сильно и до крови, зализывая ранку языком и смакуя богатый вкус крови любимого. Фетиш, что срывает крышу и дергает стоп-кран. С капитулирующим хрипом, поздно разгадав мой маневр Максимилиан сдался — резко и глубоко входя, до самого предела погружаясь и освобождая от томительного напряжения и меня, и себя.
Сильно и часто он вбивается, впечатывая меня спиной в стену, я обхватила его ногами и руками, принимая на всю немалую длину. Черты его лица хищные, глаза переливаются алмазными гранями, вены на лбу и шее вздуты, еще немного и оргазм ударит его плашмя, простреливая по позвоночнику, с силой урагана. Но он сдерживает себя, ради меня, ради того, чтобы я первой ощутила весь сказочный спектр удовольствия. Наши движения едины, синхронность как у машины, работающей слаженно и без ошибок, и он добивается своего.
Я кричу на выдохе его имя, падая в пропасть, ощущая рванные, сильные толчки горячего семени, орошающего мою плоть. И внезапно оказываюсь в позе наездницы, ну точно Годива, осталось понизить налоги, ну или еще что-нибудь. Радостно скачу, пережив откат оргазма, ощущая плотно сжатыми мышцами всё еще тугой ствол. Наклонившись, дразню голой грудью упыря, проводя твердыми вершинками по полураскрытым губам. Одну из них он хватает губами, а потом и зубами, перекатывая с силой, на границе боли и удовольствия. И когда я вновь готова разлететься на тысячи маленьких Лерок, впивается клыками в сосок, подводя меня к краю небоскреба и толкая с высоты в пропасть удовольствия.
Я вяло реагирую на похлопывание по голой попке, сил нет ни на что, и даже ворвись сюда пресловутые эши, я даже не моргну. Макс рисует незамысловатые узоры и буквы, сердечки, треугольники, ругательные словечки, на моей влажной от пота спине, край простыни едва прикрывает великолепие, всё еще находящееся в боевой готовности. Я сползаю, нехотя, но желая доставить радость, и облизывая губы, принимаю пульсирующую головку в рот. Дракула стонет и запутывается пальцами в моих волосах, подмахивает бедрами, направляет и подбадривает хрипами.
Я стараюсь принять его на всю длину, но это невозможно, и я, сдавшись, помогаю себе рукой, двигая вверх-вниз, оттягивая крайнюю плоть и плотоядно щурюсь. Мои пальцы то и дело задевают напряженную мошонку, специально, мы знаем чувствительные местечки друг друга, и когда его член пульсируя извергает семя, я бережно поглаживаю деликатную часть, принимая в себя его влагу. Теперь и клыкастик без сил откидывается на подушку, а я, желая завершить круг обмена, откидываю волосы с шеи и молчаливо киваю «да» на его немой вопрос.
Острые, длинные клыки распарывают нежную кожу, боль и удовольствие свиваются в едином вихре, горячий язык зализывает крошечные ранки пуская волны кайфа. Шея и грудь покрываются мурашками, и, судя по всему, Макс готовится к третьему раунду, но наши шалости прерывает уверенный стук в дверь.
Слуга принес записку.
Феликс ждет нас в кабинете через час.
Как и в прошлый раз меня немного потряхивало, но я прекрасно понимала, что лучше было рассказать, чем всю жизнь провести в ожидании и опасении, что твой секрет раскроется и станет достоянием общественности. Еще страшнее опасаться за свою жизнь, хотя теперь я опасаюсь и за малыша, и за Макса, и черт возьми даже за Валиссу, а одобрение и принятие Феликса или депортация к себе — это гарант безопасности.
Сир выглядит неважно, сказывается бессонная ночь, отсутствие донора-человека и несколько напряженных суток. Фон Эспер задавили бунт используя связь глав Крыльев, но Фортес не просто кровный брат и родственник, он еще и друг, именно поэтому он мог и будет в дальнейшем рассчитывать на помощь клана и главы Лигару, и наоборот. Думаю, именно поэтому глава сперов сейчас сидит в кресле рядом с Феликсом и внимательно смотрит на меня и видимо напрягшегося жениха.
— Не волнуйся, Максимилиан, я здесь, чтобы поблагодарить, не для чего другого.
Мужчина красив, наверное, самый красивый из Эсперов, да чего уж там, самый красивый из когда-либо виденных мною. Мягкие, будто женские черты лица не делали его обманчиво сладким, но пристальный взгляд бледно-голубых глаз, жесткая линия пухлых губ и стальные мышцы, прочно угадывающиеся под сюртуком, делали его опасным, очень опасным противником. Слава Небу я не собираюсь перебегать ему дорожку, мне моя жизнь еще пригодиться.
— Не буду ходить вокруг да около, такое решение я не в праве принимать один, и Фортес должен дать согласие, — произнес Сир беря театральную паузу перед вынесением вердикта. — И он его дал. Валерия, Максимилиан, я от душа надеюсь, что мы не пожалеем о своем решении.
— Ну вряд ли они станут снабжать идеями магов, у них самих полно скользящих, — вставил Сир Фон Эспер.
— Когда вы собираетесь в Тринито?
— Сегодня планировали переночевать в городском доме, а завтра отправиться на море.
Мы планировали? Чудеса. Море? Юхууу!!!
— Пусть Фарато держит меня в курсе. Отдыхайте, жду вас через декаду. Лера — добро пожаловать в семью.
Улыбаясь блаженной идиоткой, я покинула общество вампиров, извинившихся за то, что им необходимо обсудить некоторые дела. Как же я оказывается волновалась. Не дойдя даже до гостиной, я присела на мраморную лестницу, покрытую вишневым ковром и счастливо рассмеялась. Именно там, спустя двадцать минут меня нашел Макс.
— Что случилось, тебе плохо?
— Плохо? Дурачок, мне хорошо, — сказала я и поцеловала любимый нос, вечно сующийся в мои дела.
Хорошо то как!
*Годи́ва- англо-саксонская графиня, которая, согласно легенде, проехала обнажённой по улицам города Ковентри в Англии ради того, чтобы граф, её муж, снизил непомерные налоги для своих подданных.
Глава 38. Солнце для всех, а пляж для тех, кто это заслужил
Тринито — дивная смесь Прованса и Монакко, игорные дома и виноградники, целебные грязевые источники и теплое бирюзовое море, сувенирные лавочки и подводные экскурсии, уютные бухточки и винокурни. Бабка, ха-ха, никак не могу привыкнуть называть её так, Макса владеет большим участком земли, малая часть которого отдана под выращивание лаванды. Её работники изготавливают лишь чистое сырье — масло, думаю ей просто нравится всё давить, потому что еще она владеет обширными виноградниками и крошечным производством. Несмотря на малые обороты, вино из её виноделен ценится за методику прямого процеживания, нет, конечно, прессовать виноград дешевле и чистого продукта в итоге получается больше, но сам напиток становится кислее и может скиснуть.
Все это рассказывает мне упырь, облокотившись на одну из пыльных дубовых бочек, находящихся в небольшом влажном помещении, пропахшем дерном, кислым фруктом и деревом. Вино, хотя ценитель из меня так себе, здесь великолепное, но я не налегаю, вечером, один бокал, легкого белого, со льдом и водой из источника. Аромат лаванды ненавязчиво присутствует даже в морском бризе, им пахнет постельное белье и узкие улочки, утренний кофе и смуглое плечо на котором я засыпаю каждую ночь. Неказистая лиловая травка теперь навсегда будет ассоциироваться у меня с этим отпуском и упоительным состояние счастья.