- Что-то мне подсказывает, что человек, который заставил тебя субботним утром покинуть кровать раньше обеда, да еще с такой радостью, «в реале», как ты говоришь, превзойдет даже твои ожидания.
- Может быть, - кокетливо проговорила я. – Но, как говоришь ты – «поживем, увидим».
- Кстати, ты в самом деле идешь смотреть бой Матвея с этим Женей? – Я не могла не отметить, что в этом вопросе мамин голос звучал по-особому весело.
- Да, а что, ты имеешь что-то против?
- Нет, конечно. Это очень даже правильный поступок. Пусть твой Матвей видит, что ты не убиваешься, а продолжаешь жить, - сказать, что в этот момент мама была довольна – ничего не сказать.
- Я тоже так подумала.
Знать о том, что Плетнев «продолжил жить» немного раньше меня, маме было не обязательно. Да и о том, что я «собралась замуж» за этого Женю, тоже. Счастье мамы в эти минуты ничто не должно омрачать.
– Ладно. Твои блинчики, конечно, обалденные, но мне пора.
В знак благодарности за вкусный завтрак я встала на цыпочки и, дотянувшись до маминой щеки, нежно прикоснулась к ней губами.
- Обещай, что оденешься тепло. Простуда вам сейчас ни к чему.
Куда же без этого! Мама просто не могла упустить возможность позаботиться о своем ребенке, да и о моем, заодно.
- Ща, пойду, отыщу валенки и тулуп до пола. Может, еще что посоветуешь?
- Не смешно, Лера. – Лицо мамы превратилось в «лицо МАМЫ». - Ты вот не знаешь, как тяжело лечить самую обычную простуду, когда нельзя глотать таблетки горстями, как ты любишь. А нужно народными средствами обходиться. Когда я тебя носила, два раза умудрилась простыть, так что знаю, о чем говорю.
- Ааа, тогда понятно, почему я по нескольку раз в году «пролеживаю» учебу дома, под одеялом. - Пошутила я, но мама не оценила.
- Может быть. Но разве твоему ребенку нужно подобное счастье?
«А почему бы и нет? Дополнительные «каникулы» еще никому не помешали» - подумала я, но мысли остались мыслями.
Не желая затягивать нашу беседу до часовых масштабов, я обошлась простым:
- Хорошо, мамуля, обещаю на выходе показаться, чтоб ты заценила степень моей одетости.
- Вот так бы и сразу, - прозвучало довольно.
23
Передо мной встал не простой выбор – быть сегодня максимально эффектной или практичной.
На то, чтобы все содержимое моего несчастного комода оказалось на полу, мне не потребовалось много времени: джинсы, юбки, платья; летние, зимние, непонятные - моему взору открылось все.
С одной стороны – я пообещала маме, что оденусь тепло; с другой – я не буду выглядеть сногсшибательно в стареньких угах, и своем пусть совсем новом, но достаточно длинном и объемном пуховике.
- Блиин! – расстроенно протянула я, прекрасно понимая - ответный удар будет менее эффективным: пижаму со Спанч Бобом, подаренную Матвеем еще год назад на день влюбленных, одевать не вариант; но ведь и плюшевого зайца, тоже? А так хотелось достойно отыграться за Майка Тайсона на его груди, когда он лапал эту швабру.
– Ладно, пойдем другим путем.
Серо-голубые, максимально облегавшие мои пышные формы, джинсы, Плетнев любил больше всего. «Малая, ты в них такая секси» - говорил он, а в глазах разгорались похотливые огоньки. А мой кашемировый свитер с V – образным вырезом, всегда сводил его с ума. «Не честно одевать в школу подобные вещи. Нет, ну ладно у тебя не было бы что показывать. А то ведь насмотрюсь на тебя на переменах, потом преподы только и царапают шестеры в дневник». Он часто целовал мою доступную в этом свитере шею, и для меня осталось загадкой – как он не сломал глаза, всякий раз заглядывая ко мне в декольте?
Выбор был сделан. А пуховик, перед боем, я все равно оставлю в гардеробе.
С одним из не простых заданий я более-менее успешно справилась, оставалось привести в порядок лицо. На что, после принятия душа, ушло гораздо больше времени. Но это того стоило.
Не совсем легкими движениями рук, я превратила взлохмаченную заспанную головушку в весьма аппетитную и привлекательную мордашку. Безразмерная, но теплая и родная баевая пижама улетела на пол, а на смену ей пришло то самое злосчастное терракотовое белье в которое я почти с таким же азартом наряжалась на ответственное свидание с «будущим мужем». Не знаю, для чего я это напялила, но выглядела я в нем (без лишней скромности) так же круто, как и чуть больше полугода назад. Возможно, неосознанно, это было сделано для того, чтобы моя уверенность в себе была безграничной. Вот такие волшебные трусики и лифчики, по моему личному мнению, должны быть у каждой: надел – и тебе все по плечу, даже встреча глаза в глаза с бывшим, но, блин, все еще не безразличным тебе чуваком : )
- Маа… - Протянула я, стоя во всей красе в коридоре на входе в кухню. – Как и обещала – вот так тебя устроит?
Я типа продефилировала. Мама же, все то время что я приводила себя в порядок, не покидала кухни, стараясь накрыть нереально вкусную поляну «выходного дня» для своих «мальчиков» - папы и Андрюши. Вот такая жестокая несправедливость – мама с раннего утра горбатится на кухне, а мужики дрыхнут. Неужели это и есть счастливая семейная жизнь?
- Красавица ты моя. – Восхищенно залепетала мама, чуть ли не всплескивая в ладони, как это обязательно бы сделала бабуля. – Вот только я шарфа не вижу, а шея голая? Иии… прическа у тебя замечательная, эти локоны очень тебе идут… но шапку я не отменяла.
- Мааа, ты что, издеваешься? – От подобных заявлений я чуть не разревелась. Как так можно – «ты у меня красавица», но одень чулок на голову и станешь еще краше?!
Мама подошла поближе, будто я до этого плохо ее слышала.
- Лера, о том что ты у меня красотка известно всем и каждому. Факт наличия на твоей голове теплой шапки ничего не изменит, только сбережет здоровье.
- Мама, ну пожалуйста…
- Нет, Лера, так не пойдет. – С этими словами мама прошла мимо меня к шкафу с различным хламом в виде верхней одежды, зонтиков, перчаток, платков. – Вот, одевай.
Мама протянула вязаную, непонятного синего цвета шапку, с огромным балабоном сделанным из какого-нибудь несчастного Бобика.
- Я не буду ее надевать.
- Будешь.
- Я капюшон надену.
- Я тебя знаю, не наденешь.
И тут я решила воспользоваться своим последним козырем, глупым до предела:
- Мама, тебе не кажется, что беременной женщине уже нет смысла рассказывать, что для нее будет лучше? Я, в конце концов, взрослая и совсем скоро своим детям буду шапки одевать.
Нужно было видеть в этот момент мою маму. Если вы когда-нибудь врывались к кому-нибудь в туалетную или примерочную кабинку в самый неподходящий момент, или случалось так, что вместо снега или дождя с неба на вас падали вилки с ножами, тогда вам легко это представить.
- Взрослая, говоришь? – Но нужно отдать ей должное, скорее всего первым ее порывом было поставить на место свою дочуру, но она не была бы моей мамой, если бы не сумела взять себя в руки. – Согласна. Вот только давай договоримся, когда у тебя появятся свои дети, ты обязательно будешь одевать им шапки, тапки, и все остальное, а мне позволь продолжить делать то же со своими. Держи. И, пожалуйста, сделай это при мне.
Я выхватила из маминых рук несчастную шапку и со всей дури натянула на голову.
- Довольна?! – Иронично протянула я.
Видеть маму я уже не могла, так как умудрилась утеплить не только голову, а и половину лица. Еще чуть-чуть и даже моим губам холод был бы нипочем. Совсем рядом я услышала легкий смешок:
- Вполне. Если тебе ничего не мешает, то я довольна. А так, к слову, я, если что, могу дыры для глаз прорезать. – Мама смеялась уже громче, а я бы и хотела, но праведный гнев не позволил это сделать.
Натащив на ноги угги, со словами «Смешно!» я выскочила из дома. Вопреки маминым опасениям, я не стала сразу за дверью избавляться от шапки, более того, я вообще не собиралась ее снимать. Прическа уже пострадала, зачем делать еще хуже.
24
Моим глазам не потребовалось много времени чтобы безошибочно отыскать Женю среди десятков других людей толпящихся на автобусной остановке у моего дома, а именно она была местом нашей встречи. Высокого парня, с копной непослушных темных волос, в ярко-желтой аляске и ультрамариновых слаксах, тяжело было не заметить. Основная масса людей серые, черные, коричневые, в общем, довольно практичного цвета, но Женя к ним не имел никакого отношения. Он был настоящим солнышком, которого в середине этого марта, жизненно не доставало не только мне.