Наконец раздался звонок к ужину. Люди вокруг перемешались в поисках своих спутников, и он направился к Кейтлин, туда, где два джентльмена страстно оспаривали друг у друга право сопроводить её к столу.
— А, мисс Хёрст, вот вы где! Готовы к ужину? — спросил Александр.
Джентльмены прервали свой спор и расширенными глазами уставились на мощные руки Александра.
Немного поколебавшись, Кейтлин оперлась на его руку, коснувшись своими холодными пальцами его голой кожи:
— Конечно. Этот будет наш с вами последний совместный ужин.
— Последний? У нас останется ещё завтра и потом ещё две недели после этого. — Он улыбнулся ей сверху вниз, пока толпа медленно двигалась в сторону столовой.
Никакой ответной улыбки в её глазах:
— Может быть.
Настроение у Александра испортилось. Что — то в ней изменилось сегодня вечером, было в ней что — то хмурое и… печальное? Он сунул её руку дальше в сгиб своей руки и потянул её в сторону, давая остальным возможность пройти:
— Что ты этим хочешь сказать?
Её глаза блестели, как будто она еле сдерживала слёзы:
— Только то, что, может быть, пари выиграешь вовсе не ты.
Мимо них прошли несколько последних пар, бросая на них любопытные взгляды. Когда последняя пара скрылась в дверях, Александр потащил Кейтлин в голубую гостиную. Втащив её внутрь, он затворил дверь.
Она подняла подбородок:
— Нас хватятся.
— В ближайшие десять минут — нет. — Он по — звериному оскалился: — Признайся, Хёрст: я выиграл. Я оделся в юбки на вечеринку. Неужели ты и вправду собираешься развлечь народ погружением голышом в фонтан?
Она подняла подбородок ещё выше, губы вытянулись в линию:
— Состязание ещё не окончено. У меня ещё есть время сделать свой ход.
— О? Значит, ты собираешься это сделать? — Он рассмеялся с недоверием. — Ты погубишь себя, а ведь это именно то, чего ты пыталась избежать с самого начала.
Она пробежала по нему взглядом:
— Возможно.
— Кейтлин, ты не можешь этого думать… — Боже милостивый, вид у неё был до смерти серьёзный. — Кейтлин, это глупо — совершать такую вещь, и ты это знаешь.
— Я должна выиграть это пари. Я отказываюсь становиться твоей любовницей — и я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы этого не произошло никогда.
Его челюсти сжались:
— Даже опозорив своё имя?
— Я обнаружила нечто, что значит для меня гораздо больше, чем моя честь.
— Что же?
Их глаза встретились, и в ту же самую секунду он уже знал ответ. Она неравнодушна к нему. Волна шока и неверия прошла сквозь него. Она не просто неравнодушна к нему, она его любит. Он читал это по её лицу так же отчётливо, как если бы она произнесла это вслух.
Нет. Она не может — я не могу ей этого позволить. Если она ко мне неравнодушна, тогда я… Александр посмотрел на неё — по — настоящему посмотрел на неё. В мягком свете свечей она казалась даже моложе, не старше восемнадцати лет. Зеркало над камином отразило лицо зрелого мужчины, хорошо, быстро и трудно пожившего. Даже если сейчас она его и любит, что будет потом? Перенесу ли я потом, если её потеряю?
Он знал ответ каждой частичкой свой души.
С тяжёлой горечью на сердце он ухмыльнулся:
— Не пытайся меня разжалобить, Хёрст. Наше пари имело только одну цель: наказать тебя за обман в Лондоне. Сегодня вечером ты признаешь, что проиграла, и останешься со мной на две недели, как и обещала.
Это было всё, что останется ему как воспоминание о ней, когда они окончательно расстанутся, но у него будет хотя бы это. Две короткие, драгоценные недели — и больше он не увидит её никогда. В груди у него как — то странно заныло, словно железной лентой из неё выдавливало воздух, а глаза жгло от дымящих свечей.
Две недели. Не так — то много, но это всё, что дарует ему судьба, и он — отчаявшаяся душа — согласен и на это.
— Ну, Хёрст? Что скажешь?
Он ожидал, что она с присущей ей живостью возмутится. Вместо этого она долго, печально вгляделась в него, потом развернулась и ушла, слегка хлопнув за собой дверью.
Гораздо позже Кейтлин стояла на террасе, завернувшись в толстую накидку, дрожа от прохладного ночного бриза. Было уже больше четырёх часов утра, последние гости наконец — то разошлись. Все ушли спать, за исключением Александра. Как обычно, он направился в кабинет за последним стаканчиком портвейна перед тем, как уйти.
— Вы точно уверены, мисс? — спросила Муйрин.