Бабушка была под впечатлением:
— Как же он на это согласился?
— Он поставил передо мной условия на случай, если я проиграю.
Брови бабушки поползли вверх:
— И какие же?
Щёки Кейтлин стали пунцово — красными:
— Лучше мне не говорить.
— Гм. Ну, я догадываюсь.
Кейтлин мудро попридержала язык.
— Ну что ж, девчоночка, чем я могу тебе помочь в этой кутерьме?
— Мы основывали наши задания на старинных мифах об Олвен, и моё финальное задание очень… трудное. Ты помнишь, как Олвен купалась голышом в фонтане, чтобы отвлечь внимание врагов?
Бабушка застыла:
— Этот осёл не мог потребовать от тебя такого!
— Боюсь, что мог. А я сказала ему, что он должен одеться в женское платье. На публике.
— Ты шутишь? Зная, как он дорожит своей гордостью…
Дверь отворилась, и вошёл дворецкий, неся поднос с деликатесами из корзинки Муйрин и горшок с дымящимся чаем. Бабушка нетерпеливо дожидалась, когда дворецкий накроет на стол, потом выпроводила его вон, и едва дверь за ним закрылась, повернулась к Кейтлин со словами:
— Ты играешь с огнём, девушка, но мне кажется, ты это и сама знаешь.
— Знаю, но… Бабуля, я не знаю, что это такое, но я ничего не могу с собой поделать! Когда он рядом, мне хочется провоцировать его и заставить реагировать. И я совершенно не могу остановиться.
Бабушка вздохнула:
— И тебе от этого плохо, не так ли, милочка?
Сердце Кейтлин сжалось, а на глаза навернулись слёзы.
— Ой, только не плачь. — Бабушка достала кружевной носовой платок и сунула его в руку Кейтлин. — Мы что — нибудь придумаем. — Бабушка разлила им понемногу чая, разложила несколько кексов на две тарелки и задумалась, нахмурив брови. — Расскажи мне о других пари, чем они закончились.
Кейтлин рассказала, а бабушка, слушая, задумчиво кивала головой. После этого они обе надолго замолчали, потягивая свой чай.
Бабушка вздохнула:
— Что же делать, что делать… Ты должна проплыть перед ним голышом, но если тебя застукают, тогда, без всякого сомнения, ты погубишь себя, а заодно и всю свою семью.
— Вот именно.
— Хм. Тогда что тебе нужно, это полный контроль над ситуацией. То есть, контроль над МакЛином.
— Контроль над МакЛином? Да как же я…
— Ах, детали оставь мне; мне кажется, я знаю, что тебе нужно. — Взор бабушки сделался острым. — Но я хоть и могу помочь тебе с пари, я не смогу помочь тебе с твоей настоящей проблемой. Ты же понимаешь, в чём она заключается, правда, милочка?
Кейтлин осторожно поставила чашку обратно на блюдце:
— Да. Я люблю его. — Произнести это вслух оказалось совсем не так сложно, как она думала.
Бабушка кивнула:
— А что он к тебе испытывает?
— Он видит во мне только вызов. Я знаю, что он меня не любит.
— Ты в этом уверена?
— Уверена. Я спросила его об этом сегодня утром, и он… — Кейтлин с трудом сдерживала слёзы; в горле стоял комок. Она так сильно его любила, а он — всё, что мог ей предложить, это только короткую физическую близость. А то, что они разделили свою страсть, только всё ухудшило. Всякий раз, когда они были вместе, в постели, нет ли, её чувства к нему только росли. — Я не могу останавливаться на полу — отношениях, а это всё, что он мне может предложить.
Бабушкины глаза участливо затуманились:
— Ах, голубушка. У тебя такой печальный вид.
Она и впрямь была печальна. Все косточки её тела ныли, грудь давило, глаза щипало. Но она не из тех женщин, что сдаются. У неё оставалось ещё несколько дней до того, как ей придётся покинуть Замок Бэллоч, и она сделает так, чтобы они стали незабываемыми.
Она сморгнула навернувшиеся слёзы, подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза своей бабушке:
— Итак, у тебя есть идея, как я могу выполнить своё задание? Я хочу покинуть Замок Бэллоч как победительница.
Бабушка широко улыбнулась и поднялась, чтобы порыться в небольшом письменном столе в углу комнаты.
— Вот оно. Это — решение твоих проблем. — Она вложила что — то в руки Кейтлин.
Кейтлин уставилась на крохотный пузырёк, закрытый резной пробкой:
— Но…
— Четыре капли этого в его питьё — и он не сможет пошевелиться два, а то и три часа. Ты сможешь плавать перед ним в фонтане, а он не сможет даже никого позвать, чтобы погубить тебя. — Бабушка усмехнулась: — Он даже моргнуть не сможет.