Еще до получения этого письма А. И. Тургенев сообщал В. А. Жуковскому 6 сентября 1841 года из Шампрозе: "Какие ужасные вести из России! Сердце изныло: Лермонтов убит на дуэли — каким-то Мартыновым, pour une affaire de gaimain [55] ничего более не знаю… Вот что Вяземский [пишет] Булгакову о дуэли Лермонтова: "Он уже много исполнил и еще более обещал. В нашу поэзию стреляют удачнее нежели в Лудов[ика] Филиппа, второй раз не дают промаха. На Пушкина целила по крайней мере французская рука, а русской руке грешно было целить в Лермонтова"" [56].
Н. А. Мельгунов писал из Флоренции Η. М. Языкову 1 декабря (нового стиля) 1841 года: "Спасибо Вам за последние стихи Лермонтова. Скажите, его "Завещание" — фантазия или в самом деле написано перед смертью? Для умирающего слишком сухо и холодно, да к тому ж он говорит: "умер честно за царя", между тем как мне писали, что он убит на дуэли с Мартыновым, вызвавшим его за княжну Мери (читали ль?), в которой Лермонтов будто представил сестру того, как Вам об этом писал. Больно грустно. Ничто даровитое не держится у нас на Руси, между тем как Булгарины цветут здравием" [57].
Московский почт-директор А. Я. Булгаков, скажем честно, по своим тайным служебным обязанностям располагающий всей полнотой информации, читавший и все письма из Пятигорска, пришедшие в Москву после дуэли, так пишет исходя из своих сведений: "…Назначен день, час дуэли, выбраны секунданты. Когда явились на место, где надобно было драться, Лермонтов, взяв пистолет в руки, повторил торжественно Мартынову, что ему не приходило никогда в голову его обидеть, даже огорчить, что все это была одна только шутка, а что ежели Мартынова это обижает, он готов просить у него прощения не токмо тут, но везде, где он захочет!.. "Стреляй! Стреляй!" — был ответ исступленного Мартынова. Надлежало начинать Лермонтову, он выстрелил на воздух, желая кончить глупую это ссору дружелюбно. Не так великодушно думал Мартынов. Он был довольно бесчеловечен и злобен, чтобы подойти к самому противнику своему и выстрелить ему прямо в сердце. Удар был так силен и верен, что смерть была столь же скоропостижной, как выстрел. Несчастный Лермонтов тотчас испустил дух! Удивительно, что секунданты допустили Мартынова совершить его зверский поступок. Он поступил противу всех правил чести и благородства, и справедливости. Ежели он хотел, чтобы дуэль совершилась, ему следовало сказать Лермонтову: "Извольте зарядить опять ваш пистолет. Я вам советую хорошенько в меня целиться, ибо я буду стараться вас убить". Так поступил бы благородный, храбрый офицер. Мартынов поступил как убийца…"
А. Я. Булгаков ссылается на письмо В. С. Голицына, полученное в Москве 26 июля. Следовательно, Голицын описывал убийство поэта по самым свежим следам и вряд ли на основании каких-то обывательских домыслов. Это уже позже, во время следствия и суда, все защитники Мартынова привели в соответствие показания очевидцев, заставив замолчать несогласных. Позже Булгаков написал еще два письма, повторив свой рассказ: П. А. Вяземскому в Петербург и А. И. Тургеневу во Францию. Н. С. Мартынова он называл "ожесточенным и кровожадным мальчиком", его отца "не по мудрости, а токмо по имени Соломоном". В дневнике Булгаков назвал Мартынова "сыном покойного Соломона Михайловича Мартынова, известного только потому, что он разбогател от винных откупов".
Почти о том же пишет и известный славянофил Ю. Ф. Самарин в письме И. Г. Гагарину от 3 августа 1841 года: "Я вам пишу, дорогой друг, под горьким впечатлением известия, которое я только что получил. Лермонтов убит на дуэли на Кавказе Мартыновым. Подробности тяжелы. Он выстрелил в воздух, а его противник убил его почти в упор…"
Ставропольский помещик К. К. Любомирский в те же последуэльные дни описывает в письме эту дуэль: "…за верность подробностей я не ручаюсь, но и теперь еще у нас рассказывают так, как описал я, может быть, впоследствии откроется что-либо достоверное… Мартынов вызвал его на дуэль. Положено стреляться в шести шагах. Лермонтов отговаривал его от дуэли и, прибыв на место, когда должно было ему стрелять первому, снова говорил, что он не предполагал, чтобы эта шутка так оскорбила Мартынова, да и не имел намерения, и потому не хочет стрелять в него. Отвел руку и выстрелил мимо. Но Мартынов выстрелил метко, и Лермонтова не стало".