Виндсон не ошибся. Баллада произвела на Лермонтова неизгладимое впечатление, и на нее не раз откликалась его поэтическая мысль и творческое воображение. На примере творческих встреч с Кольриджем еще раз раскрывается своеобразие восприятия и использования Лермонтовым чужого. Это чужое используется им для собственных поэтических задач, ничего не имеющих общего с тем источником, откуда оно взято.
Прежде всего остановимся на теме возмездия за пролитие невинной крови, центральной теме «Сказания». Об этом Лермонтов начиная с 1830 года писал не раз. Ярче всего и наиболее обнаженно тема эта нашла воплощение в его поэме «Каллы» («Убийца»), написанной в 1830 году. По требованию муллы, согласно закону кровавой мести, существовавшему на Кавказе, молодой кабардинец убивает ночью трех спящих, ни в чем не повинных людей. Двое мужчин убиты, и он останавливается перед семнадцатилетней девушкой. Но жестокий закон, возвещенный муллой, повелевает убить, и он со стоном вонзает кинжал в спящую, а потом убивает и того, кто толкнул его на преступление. В горах, гласит народное сказание, появляется неизвестный странник, заклейменный самым страшным словом - убийца. Как дикий зверь, он всех чуждается, хранит молчанье: «И он лишь знает, почему Каллы ужасное прозванье //В горах осталося ему». Для героя Лермонтова, молодого кабардинца, возмездием служит раскаяние, как и для героя Кольриджа Древнего Морехода. «За ним раскаяние мчится», - писал Лермонтов в одной из своих юношеских поэм.
К теме возмездия Лермонтов обращается не раз и ставит эту тему по-разному. Мы встретимся с ней и в юношеском революционном стихотворении «30 июля. (Париж) 1830 года», и в стихотворении «Смерть Поэта». В обоих случаях он требует расплаты за «праведную кровь». Перейдем к теме и жанру исповеди.
Брожу, как ночь, из края в край
И словом жгу сердца
И среди тысяч узнаю,
Кто должен исповедь мою
Прослушать до конца *, -
[* Перевод В. В. Левика.]
говорит Древний Мореход юноше, поглощенному его излияньем.
Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел - благодарю, -
обращается молодой испанский монах к старику - пришедшему выслушать его предсмертную исповедь - в поэме, написанной Лермонтовым в тот же период, когда он познакомился со «Сказанием о Древнем Мореходе», да так и названной «Исповедь». Это обращение переходит у Лермонтова дословно из поэмы в поэму: «Исповедь» (1830), «Боярин Орша» (1836), «Мцыри» (1839). Герои поэмы Лермонтова произносят эти слова в разных условиях, но смысл их один, прямо противоположный смыслу исповеди Древнего Морехода: герои Лермонтова требуют себе права на жизнь, свободу и человеческое счастье, отнятое у них людьми. Исповедуются юноши старику, а не старик юноше. Во всех трех поэмах апофеоз жизни дан по-разному, но апофеоз. В двух первых исповедь любви, в третьей - гимн родине и свободе. У Кольриджа молитва, у Лермонтова требование. Там искупление, здесь утверждение своих прав. Но и там и здесь у Лермонтова, как и у Кольриджа, поэма-монолог, раскрытие человеческой души. Такой же исповедью является и монолог Демона, обращенный к Тамаре в поэме «Демон». С исповедью человеческой души мы встретимся и в романе «Герой нашего времени».
Есть у Лермонтова и лирическое стихотворение, так же, как и поэма, носящее название «Исповедь», написанное в 1831 году, хотя так же, как и поэма, ничего общего не имеющее с религиозной философией Кольриджа. Оно начинается ироническим вступлением и завершается апологией неверия. Как поэму «Исповедь», так и стихотворение «Исповедь» можно рассматривать как дискуссию Лермонтова с автором «Сказания о Древнем Мореходе»; с идеей о благости творца, лежащей в ее основе, постоянно спорит юный поэт.
Летом 1830 года написаны три стихотворения: «Ночь I», «Ночь II», «Смерть», где Лермонтов погружается в сверхъестественное, явно навеянное Кольриджем. Тут и цепь прерывающихся снов и обманчивых видений. Кольриджевские образы Лермонтов переносит в космос. Гигантский скелет поднимается с запада и заслоняет солнце… С подобной космической фантастикой мы не встречаемся ни у кого из поэтов того времени, и сам Лермонтов никогда больше не возвращается к ней после этих трех стихотворений. В «Мраке» Байрона, отрывок из которого перевел Лермонтов, дело идет о совершенно реальном физическом явлении - остывании солнца, - здесь мы имеем дело с кольрид-жевской игрой воображения.
В одном из этих трех монологов философской фантастики («Ночь I») вновь встречаем тему возмездия, и она ставится в духе «Озерной школы»: «Молись, - страдай… и выстрадай прощенье…» Но дальше все иначе. Герой, произносящий монолог, хочет «изречь хулу на небо», но просыпается. На этом заканчивается стихотворение. Лермонтов любит неразрешенность.