Жизнь «бедного соседа» в маленькой скромной комнате Лермонтов наблюдает из своего окна на Малой Молчановке («Сосед», 1830 - 1831).
Под впечатлением эпизода в Троице-Сергиевской лавре создан один из юношеских шедевров Лермонтова - стихотворение «Нищий» (1830). «На паперти встретили мы слепого нищего, - вспоминает одна из участниц прогулки, - он дряхлою дрожащею рукою поднес нам свою деревянную чашечку, все мы надавали ему мелких денег; услышав звук монет, бедняк крестился, стал нас благодарить, приговаривая: «Пошли вам бог счастие, добрые господа, а вот намедни приходили сюда тоже господа, тоже молодые, да шалуны, насмеялись надо мною: наложили полную чашечку камушков» (Е. Сушкова, «Записки»).
Возвратившись в гостиницу, молодежь толпилась у стола, с нетерпением ожидая обеда. Только поэт не принимал участия в общей суете. Он не слышал шума и разговоров. Стоя на коленях около стула, что-то быстро писал. Жизненный материал подчинен в стихотворении глубокому смыслу. Стихотворение написано о зле, царящем в мире.
Так много думал об этом Лермонтов. Отброшено все, уводящее от основной темы. Его нищий зряч. Образ создан под влиянием живописи старых мастеров, живописи, окружавшей поэта в монастыре. Обличительный пафос стихотворения воплощен в позе человека с протянутой рукой и негодующим взором:
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Летом 1831 года не без некоторой связи с английской литературой Лермонтов написал два стихотворения, относящиеся к лучшим произведениям его юношеской лирики.
У Вальтера Скотта, собиравшего шотландские легенды, есть большая баллада о далеком предке Лермонтова Томасе Лермонте, прозванном Рифмачом и жившем, по преданию, в XV веке в своем замке в Эрсильдуне, в Южной Шотландии. Искусство писать рифмованные стихи было тогда еще внове, а Томас Лермонт, как сообщает Вальтер Скотт, создал поэму «Тристан и Изольда». За свое высокое искусство он был награжден в царстве фей золотой арфой. Легенда эта не могла не увлечь и нашего юного поэта, о чем свидетельствует его стихотворение «Желание» (1831). Оставшись вечером на бельведере большого прекрасного дома в Середникове (мы это знаем из приписки к стихотворению), Лермонтов писал: «Зачем я не птица, не ворон степной, //Пролетевший сейчас надо мной?» Он хотел бы унестись в далекую Шотландию и прикоснуться к арфе своего предка - поэта и волшебника, висящей на стене старинного родового замка: «И по сводам бы звук полетел». О звуках часто пишет Лермонтов. Даже смысла ищет он в самом музыкальном звучанье слов. На эту тему написано одно из самых прекрасных позднейших его стихотворений: «Есть речи - значенье //Темно иль ничтожно,//Но им без волненья //Внимать невозможно» (1840). Речи эти, о которых говорит поэт, сильны своей музыкой.
Главу, где мы говорили о жанре исповеди, закончим исповедью самого Лермонтова:
Моя душа, я помню, с детских лет
Чудесного искала.
Эта исповедь - поэтический сплав идей. Здесь и кольриджево чудесное, и шеллингов пантеизм, и байронова воля к действию.
И мысль о вечности, как великан,
Ум человека поражает вдруг,
Когда степей безбрежный океан
Синеет пред глазами; каждый звук
Гармонии вселенной, каждый час
Страданья или радости для нас
Становится понятен…
Но вот вступает новая мелодия: «Так жизнь скучна, когда боренья нет…», «Мне нужно действовать…» И вслед за тем предчувствие своей трагической судьбы: «Кровавая меня могила ждет».
Для Лермонтова нет ничего выше музыки, и свою исповедь «1831-го июня 11 дня» он заканчивает такими словами:
…мысль сильна,
Когда размером слов не стеснена,
Когда свободна как игра детей,
Как арфы звук в молчании ночей!
Гостям Середникова нередко попадало от «невыносимого мальчишки». Он постоянно острил и писал эпиграммы. На страницах тетради, заполненной в Середникове, есть сатирические зарисовки москвичей, приехавших погостить в усадьбу. Тут и старуха, плачущая над сентиментальным романом, тут и глупая красавица. Все это старые знакомые Лермонтова. Он их встречал и снова встретит зимой в московских гостиных.
В Середникове часто видел он девушку с громадными черными глазами и насмешливым ртом. Звали ее Екатерина Александровна Сушкова или просто Катень-ка, а молодежь прозвала «miss black eyes» - «мисс черноглазая». Она была более развита и начитана, чем барышни ее круга. Ей нравилось быть окруженной поклонниками, она кокетничала и с мальчиком-поэтом. Проводя лето по соседству, у своих родственников в Большакове, приезжала к Столыпиным, а иногда и гостила у них. В парке близ дома почти сходятся две дороги. Правая - через Чертов мост - ведет к церкви, левая, начинаясь около двух сосен, а ныне громадных сосновых пней, - на Большакове Когда-то здесь можно было встретить двух всадников - смуглого подростка и девушку с красивым, но неприятным лицом и резким, надтреснутым смехом.