Он не просто учил их драться, он их воспитывал, когда, умывшись в речке после тренировки, они рассаживались кругом на полянке и он начинал свои, как он про себя называл, агитационные-просветительные беседы. Ольт не собирался делать из этих детей идейных борцов за эфемерную мечту о счастье всех людей. Его цель была более прозаичная и в чем-то даже циничная. Когда придет время, ему нужна была послушная его воле, правильно мотивированная, дисциплинированная команда. Так почему не начать с этих лесных мальчишек и девчонок, чьи мозги еще девственны, словно чистый лист бумаги?
Мальчишки слушали его, затаив дыхание, ведь книгописной истории здесь не было, а много ли упомнишь через устные рассказы. Через четыре-пять поколений уже забывались герои минувших войн. Оставались только те, чьи деяния были уж очень эпичные, но и то они приобретали сказочный размах, а сами герои, бывшие когда-то живыми людьми, становились чуть ли не мифическими персонажами. Ольт рассказывал мальчишкам о жизни, сражениях и подвигах героев, и полководцах из истории древней Земли, бессовестно коверкая имена и подгоняя их под местные реалии. Он старался разбудить в этих вихрастых головах чувство патриотизма и гордости за свою страну и за своих предков и вроде у него получалось. Во всяком случае глазенки мальчишек и девчонок после его рассказов горели, а сами они так занимались тренировками, что Ольт всерьез переживал, как бы они не перестарались и не перегорели. Сами лесовики, и крестьяне, и охотники, не очень заморачивались историей своей страны, разобраться бы с собственной нелегкой жизнью и насущными проблемами и были только рады тому, что кто-то взвалил на себя нелегкую ношу воспитания их юного поколения. Редко какой охотник или крестьянин помнил своих предков хотя бы до пятого колена.
Уже через месяц Ольт разделил малую дружину на десятки и самых лучших назначил десятниками. Мало того он и десятки разделил на пятерки, обучая их драться тесным сплоченным коллективом, когда вся пятерка сражается не каждый сам по себе, а помогая и прикрывая спину друг другу. Так и тренировал, нажимая в основном на ловкость и чувство локтя, оставляя силовые упражнения на будущее, когда детские организмы привыкнут к нагрузкам. Кстати, насчет нагрузок, пришлось отдельно создавать два десятка из девчонок, командовать которыми стала Оли. Он недолго думал, что делать с девчонками, которые тоже желали научиться защищаться. Тем более, что, занимаясь по вечерам с Оли дома, он уже задумывался над созданием специального женского стиля боя. Хотя они были одногодки, иногда она при всем своем старании просто физически не могла повторить некоторые его действия. Например, долго держать в руках тяжелый меч. Не хватало силенок. Конечно можно было сделать упор на силовых упражнениях, но Ольт не хотел, чтобы его названная сестра была похожа на молотобойца. Может кому-то и по вкусу крепкие мужеподобные накачанные женщины, но Ольт считал, что женское начало должно все-таки преобладать.
Посидев по вечерам примерно с недельку, он, напрягая свою память, все-таки выдавил из нее все, что помнил о женщинах в единоборствах, и на этом основании записал на бересте целую программу о физическом развитии женщин. Под эту программу заказал в кузне и специальные облегченные мечи, больше похожие на слегка изогнутые шпаги. Сабли – не сабли, шашки – не шашки, что-то среднее между ними и японской катаной. Слегка изогнутое узкое хищное лезвие с односторонней заточкой уже одним своим видом производило впечатление чего-то опасного. Он не помнил названий всего разнообразия холодного оружия, существовавшего на Земле, поэтому назвал это новое оружие именем своей названной матери. А что? Истрилы – хорошее название. Естественно первым испытателем нового оружия и ученицами стали Истрил и Оли, которых Ольт обучал вечерами и тайком в новом Карновском доме новому обоерукому стилю. Им он и передал все свои наработки по видам борьбы, специально обработанным для женщин.