Поэтому после общей разминки девчонки под руководством Оли занимались по своей программе. Частенько на их тренировки приходил Карно и молча сидел в сторонке. Дети думали, что он просто проверяет, как у них проходит обучение и примеряется к будущим воинам, ведь по достижению пятнадцатилетнего возраста они перейдут в его дружину, и поэтому пыхтели во всю, стараясь понравиться. Ольт их не разочаровывал, наоборот то и дело обращался к Карно за подтверждением к своим словам и действиям, на что тот важно кивал головой. Они и подумать не могли, что, глядя на них, одноглазый воевода и сам учится и вечерами нет-нет, а донимал малолетнего учителя, чтобы тот показал тот или иной прием.
После тренировки все, усталые и довольные, разбредались по своим домам. Только несколько детишек оставались и шли вместе с Ольтом к Жаго с Вельтом. Он выбрал их не случайно. Они оказались наиболее восприимчивы к новым знаниям помимо чисто военных и в будущем Ольт надеялся сделать из них что-то наподобие военных инженеров, способных и мост для переправы навести и собрать из подручного материала катапульту. С ними он изучал математику и начала сопромата и собирал модели маленьких игрушечных, но вполне действующих, всяких баллист, катапульт и онагров. Сколько было удивления и веселья, когда первая метательная машинка, величиной с табуретку, начала метать камешки в цель, представлявшую из себя старый, с отбитым горлышком, горшок. Естественно горшок долго не выдержал такого издевательства и Истрил выгнала новоявленных конструкторов вместе с черепками от горшка на конюшню, где места было вдоволь.
Бывшие каторжники уже достраивали мельницу. На очереди была кузница и мастерская кожемяки, которые Ольт решил механизировать. Деревенскому войску требовались оружие и доспехи и даже три кузницы не могли быстро решить эту задачу, поэтому он и решил ввести в местное производство оружия элементарное понятие конвейера и штамповки. От местных доспехов, представлявших из себя железные пластинки, расположенных только в наиболее уязвимых местах, он сразу решил отказаться. Соорудив простой пресс, использующий силу речки, Ольт с кампанией выдавали на-гора по три полных комплекта доспехов в день. Они включали в себя панцирь, состоящий из двух половинок, передней и задней, наручи, защищавшие руки от запястья до локтя, и поножи, соответственно от колена и ниже. Шлем представлял из себя простой железный котелок, к которому на заклепках крепились нащечники и изогнутая пластина, защищавшая шею сзади. Кузнец Кувалда и его три сына оказались людьми понятливыми и после двух дней сплошного брака, они стали делать доспехи, как горячие пирожки. Одна проблема – не хватало металла.
Так же его не устраивало качество железа, из которого делали оружие. Поэтому он, вместе с Кувалдой, проводили эксперименты по закалке и цементированию железа и превращению его в оружейную сталь. Тут ему пришлось вспомнить свое кузнечное прошлое и выудить из своей памяти не так уж много, но вполне достаточно знаний, которые в начале привели Кувалду в полное недоумение, а затем в полный восторг. Пришлось делать и муфельную печь, чтобы отработать технологию получения стали из железа. Для этого они с кузнецом в свободное время обошли чуть ли не все окрестные речки и речушки, чтобы найти подходящую глину, которая была нужна еще и для изготовления тиглей. Конечно все его знания и опыт были на довольно примитивном уровне, но оказались вполне продвинутыми на фоне местного способа изготовления оружия, и он надеялся, что мечи и доспехи, изготовленные в их деревенской кузне, окажутся на порядок выше существующих. И хотя он многого не помнил, а кое-чего и откровенно не знал, он записал, опять-таки на бересте, все свои знания о металлопроизводстве.
Очередной день оканчивался на мельнице, где Жаго с Вельтом, уже официально признанные механики деревни, заканчивали настройку редуктора. Основное действо уже закончилось и теперь они проверяли крепость соединений. Мохнатая, небольшая, но крепенькая крестьянская лошадка, хомут которой был привязан к длинной пятиметровой жердине, соединенной с валом редуктора - основной движущей сила мельницы, задобренная морковкой, терпеливо ждала своего часа. Наконец мастера, проверив и смазав все движущие части дегтем, доложили стоявшей здесь же верхушке деревни о готовности. Наверно запуск ракеты в мире Ольта не вызывал такого ажиотажа, как пуск в работу обыкновенной мельницы. Хотя справедливости ради следует сказать, что обыкновенной она была только с точки зрения Ольта. Для местных же жителей – это было новым словом в их жизни. Так сказать, маленький шажок для одной конкретной крестьянской лошадки и огромный шаг для всей деревни. Может где-то в этом мире и существовали мельницы, но деревенские ничего об этом не знали и мололи муку на чуть ли не вручную в деревянных, или реже, в каменных ступках. У Брано и еще пары зажиточных крестьян из окрестных деревень были ручные жернова, но крутить их… Нужно было иметь немалую силу и терпение и их использовали только по большим обще-деревенским праздникам, когда все мужики по очереди крутили тяжелые каменные диски. Поэтому запуск мельницы было событием не только для жителей Карновки, но и для и всех крестьян из окрестностей. Так что толпа, несмотря на то, что рабочий день был еще не окончен уже вовсю рокотала и волновалась. Тут же мелькала и вездесущая ребятня во главе с неуемной Оли. Вельт махнул рукой, и мужик, стоявший у морды лошади и назначенный погонщиком, громко причмокнул и строгим, но срывающимся от волнения, голосом произнес: «Но-о-о», на что лошадка, совершенно не обращающая внимания на торжественность момента, только махнула гривой и только потом лениво сделала первый шаг. Такое движение не вызвало никакого ответного действия от редуктора. Толпа шумно вздохнула. Тогда погонщик заволновался уже всерьез и достал хворостину. Увидев такой стимул к движению, умное животное само зашагало по кругу. Жернова дернулись, преодолевая первое сопротивление и затем медленно и со скрежетом завертелись. Жаго сыпанул в них песка, чтобы они сгладились и притерлись. Полчаса все собравшиеся слушали мерный шум ссыпающегося песка и скрежет камня о камень, который с каждым оборотом становился все мягче и тише. Никто и не сдвинулся с места, только изредка переминались с ноги на ногу и перешептывались. Наконец лошадь, повинуясь команде погонщика остановилась, и к жерновам и редуктору бросились жены механиков с вениками и тряпками. После тщательной уборки, за которой со всем вниманием следила вся деревня, два мужика под руководством Брано притащили мешок с зерном. Лошадь, подстегнутая командой и легким ударом, для порядка, хворостины опять двинулась по кругу, жернова медленно завертелись и Брано торжественно специальным совком засыпал в них первую партию зерна. Мужики и бабы напряженным взглядом следили, как из-под жерновов по лотку вначале крупинками, а потом тонкой струйкой сыпется первая мука. Подошли поближе старосты деревень и подставляя заскорузлые мозолистые ладони бережно приняли первый помол. Каждому досталось по небольшой горстке, которую они принялись встряхивать, растирать, пробовать на язык и с многозначительным видом пересматриваться и советоваться между собой. Брано, послушав мужиков и перебросившись с ними парой слов крикнул Вельту: