Северянин, может из-за раны, а может по жизни был со слабой дыхалкой, уже выдохся и вяло махал топором. Он уже не старался попасть по этому вихрю с косичками, а хотя бы отбиться от этих жалящих уколов, возникающих казалось со всех сторон сразу. По его потной равнодушной морде было видно, что он уже не надеется на победу и только самолюбие не дает ему опустить оружие. Оли же, дорвавшись до «сладкого», как видно не торопилась прекращать схватку, пока не перепробует на нем весь свой арсенал приемов. Это могло затянуться и Ольт со вздохом поднял свой лук. Кажется, северянин был даже ему благодарен, когда стрела поразила его в правый глаз. Развернувшейся Оли, готовой разразиться руганью и проклятиями, ничего про бой говорить не стал, пусть Карно дочку учит, а только кивнул на телеги.
- Трофеи.
Оли тут же забыла про павшего воина и бросилась к телегам. Для девчонки, выросшей среди воинов и воспитанной как воин, это слово было сродни слову «шопинг», как для какой-нибудь земной красотки. А если учесть, что все это добро было на халяву… Не считать же пару взмахов меча, достойной платой за то, чтобы безнаказанно порыться в награбленном. Ольт тоже не считал зазорным осмотреть трофеи. Прожив здесь около пяти лет, он уже не морщился, выворачивая чужие мешки и кошели. Уж если попал в болото, то надо квакать громче всех. Впрочем, вещи, шмотки и деньги его не интересовали. Единственное что его заинтересовало, это тигриная шкура. Шикарная и еще совсем свежая, наверно этой зимой повезло какому-то охотника завалить такого матерого зверя, она произвела на Ольта впечатление своей величиной. Так же на глаза ему попались две железные половинки какого-то панциря. Он даже не понял сразу, что же это такое. Одна изогнутая железная пластина изображала собой нагрудник, другая же защищала спину. Еще не полноценная кираса, но что-то похожее. Местные-то не знали такую защиту, все на что была способны их военная мысль и местная промышленность, в лице сельских кузнецов, это толстая вываренная кожа с нашитыми на нее железными пластинками. Откуда северяне достали такое чудо, кого им ради него пришлось отправить на встречу с Единым, уже было не узнать, но Ольт аккуратно сложил обе половинки панциря в мешок. Возникла у него одна мысль. Пробежав по остальному барахлу глазами, с сожалением вздохнул. Больше его ничего не заинтересовало.
Зато Оли, вот никогда бы не подумал, что она окажется такой барахольщицей, набрала себе три полных мешка. Здесь было и оружие, и какие-то наряды, и даже что-то из посуды. Впрочем, Ольт ни слова ей сказал и даже одобрительно хмыкнул. Он ее понимал, поживи с детства в полуземлянке впроголодь, имея из одежды только старое ветхое рубище, еще не такой крохоборкой станешь. Так что Оли оторвалась по полной. Но все хорошее когда-нибудь кончается, пора было узнать, что там поделывает сотня и ее воевода.
Наверно целый месяц весь Крайвенск гулял, празднуя великую для их мест победу. Деньги у аристо были, а Моордр и Стеодр вообще сорили деньгами налево и направо. Только одной медной мелочью, которую кидали в народ в честь празднования, они растратили наверно около десяти золотых. Герцог и вассальные ему графы купили у заезжих купцов по пять бочек настоящего виноградного вина и даже последний нищий мог задарма окунуть свой нос в полную кружку с южным пойлом. Да и местные винокуры не ударили в грязь лицом. Спотыкач самых разных сортов, из пшеницы, из яблок, из лесных ягод, лился рекой. Трактиры за месяц сделали полугодовую выручку.
Один Ольт пахал как проклятый. Работал сам и заставлял работать всех, кто попал ему под руку. Народ ворчал, но делал то, что надо. Карно, заимевший в провинции Дальней немалый авторитет, в основном благодаря тому, что в каждом удобном случае восхвалял мудрость и полководческие таланты герцога, получил карт-бланш на кое-какие действия в городе. Человеку свойственно верить в то, что хочется, чтобы это было правдой. Вот и герцог верил в то, что его атака из города была решающей в битве за Крайвенск. А то, что при этом погибло не менее половины собранных им войск, да еще при противнике втрое, а то и вчетверо меньше его сил, так кого это волнует? Главное – результат, как убеждал его Карно, сам скромно ушедший в тень. Он не говорил, что его-то потери составили всего пять человек. Удивительно скромен оказался узелковский воевода, скромен и не притязателен. И если у герцога и были вначале кое-какие подозрения в том, что Карно имеет какие-то свои цели, идущие против законной власти, то его полный отказ от плодов победы убедили Моордра, что это не так. Откровенно говоря, герцог стал считать воеводу уж слишком простоватым, наподобие дубовой чурки. Силен, крепок, но дуб дубом, обыкновенный вояка с мозгами, помешанными на строевых упражнениях. Достаточно посмотреть на тренировки его дружины. Да такому покладистому вассалу не жалко и титул графа дать, пусть потешится. А что? Силен, послушен, не лезет на первые роли и главное – не жаден. Отдал с поля все трофеи с северного войска и не пикнул. Разве что, оружие все забрал, но, как воин, герцог его понимал. Да и не жалко, все эти огромные топоры, кому они нужны? Под них надо еще бойцов найти. Но этот туповатый лесовик все забрал, пусть он с ними и мучается.