Староста тоже понимал необходимость и срочность большого количества железа. Возле строящейся домны возвышалась куча угля, которую углежоги свозили со всех окрестных деревень. Раньше этим занимались только деревенские кузнецы в небольших количествах и только для своих нужд, но в Карновке хорошо платили за древесной уголь и в окрестностях появилась новая профессия – углежоги, которая целенаправленно занималась только этим делом и неплохо на этом зарабатывала. В начале Ольт думал пережигать уголь самим, но Брано убедил, что отрывать людей Карновки еще и на это будет неправильным и лучше раскидать заказы на уголь по окрестным деревням. Ольт согласился и не пожалел. Окрестные крестьяне, узнав о том, что можно хорошо подзаработать, да еще и в преддверии будущего голодного времени, просто засыпали их древесным углем. Только плати. И Карно с Брано платили.
И если остальное графство жило в сонном ожидании зимы, то бывшее баронство Кведра кипело и бурлило, и серебро в руках крестьянина стало уже обыденным делом, а кое-где, у наиболее удачливых и работящих, мелькали и золотые кругляши. И слухи о новой деревне и необычных заработках все ширились и доходили даже до других графств, что могло принести определенные неприятности. Приходилось поторапливаться. Утешало одно, что государственности, как таковой еще не было, и все решала грубая сила. Если сумел захватить баронство и еще и отстоять его, то проблем нет. Лишь бы исправно платил налоги в графскую казну и не привлекал внимания сильных мира сего.
Ольт, занятый насущными проблемами, и не заметил, как наступило время обеда, а обед – это дело святое. Местные очень серьезно относились к пище и в определенное время замирали все работы и по всем дворам разносились запахи приготавливаемой пищи. За Ольтом тоже прибежали гонцы, которых представляли Оли с неразлучным с ней Лако. Впрочем, неугомонная девчонка тут же забыла, зачем ее послали и сразу же полезла в строящуюся домну?
- А куда будет ложиться руда, а как из нее получится железо, а как его будут вытаскивать…
Вопросы, задаваемые со скорость пулемета, не требовали быстрого ответа. Они просто означали интерес, и Ольт знал, что вечером, уже спокойно и вдумчиво, Оли, сложив руки на столе, как примерная ученица, будет внимательно выслушивать его объяснения. Поэтому он с улыбкой пережидал, когда улягутся ее первые впечатления.
Раньше эта неразлучная парочка, девочка и медвежонок, хвостиком метались за ним, но в последнее время Ольт взвалил на ее хрупкие плечики заботы об отряде «амазонок», который вырос уже до целого взвода. Тридцать безбашенных девчонок от десяти до пятнадцати лет требовали к себе внимания малолетней предводительницы не меньше, чем два взвода мальчишек от Ольта. Но у него были взводные, Серьга и Кольт, на которых он мог переложить часть обязанностей и которых учил добавочно по вечерам вместе с Оли, а у нее таких кадров пока не было. А при ее желании и умении говорить много и на самые разные темы, то для нее было сущим наказанием почти весь день на занятиях со своим «женским батальоном» выражаться только одними командами и общими фразами. Поэтому она и выговаривалась при встречах с ним, а он улыбаясь слушал ее трескотню, давая ей выговориться.
Время до обеда еще было и даже если немного опоздают, то мать не будет ворчать. Истрил довольно снисходительно и с пониманием относилась к личной свободе сына. Пока Оли, не умолкая ни на секунду, лазила по доменной печи и ее окрестностям, ее верный ординарец Лако недовольно ворча уселся на травку и призывно махал правой лапой, напоминая, что пора бы уже на прием пищи. То ли условный рефлекс выработался, то ли просто привычка к хорошей жизни, но он четко чувствовал время обеда и всегда строго его соблюдал. Для дикого зверя, когда не каждый день можно было поесть, ежедневный сытный прием пищи в определенное время, был сродни манне небесной и несомненно являлся священным ритуалом. Регулярное питание шло на пользу медвежонку, и он был довольно крупным для своего возраста. Если он не вставал на дыбы, прося очередную подачку, то приходился Ольту по пояс и уже не путался под ногами, шастая где-то у коленок. Он уже ничем не напоминал то испуганное существо, которое когда-то принесли охотники. Тело его округлилось, шерсть лоснилась, а довольное и спокойное выражение смышленой мордочки прямо говорило, что счастливее медвежонка в окрестном лесу найти невозможно. Единственное, что не устраивало его в этой жизни – это опоздание на обед, что он и показывал сейчас, задрав свой подвижный, принюхивающийся к доносившимся отовсюду аппетитным запахам черную пипку носа и недовольно ворча. При этом его махание лапой выглядело так, будто он торопил неразумных детишек, не понимающих в чем истинное счастье.