- Ну и кто меня звал? Чего от меня надо?
- Кто ты, добрый человек? И спаси Единый того, кто тебя позвал, но это не мы.
- А кто тут орал: Кувалда, Кувалда… Так это я и есть – Кронвильт Кувалда.
- Да я… Да мы… - не зная что сказать пробормотал юнец, переводя глаза с него на эту мерзкую девчонку, которая уже не скрываясь хохотала, ухватившись за живот. Рядом с ней, оперевшись на вставшего на четвереньки Лако, усмехался темноволосый мальчишка и чуть ли не тыкал пальцем в незадачливого допросника. И смеялись они над ним, пусть и третьим, но все-таки сыном барона. Темная волна гнева поднялась откуда-то изнутри и застила глаза, и он зарычал. Да как они смеют!? Но тут неведомая сила вдруг приподняла его над землей, и он почувствовал себя маленьким и беспомощным. Прямо ему в глаза уставились зрачки кузнеца. Кронвильт, не очень напрягаясь, держал его немаленькую тушку на весу, прихватив его сзади за ворот его недокольчуги, и пока еще не гневаясь, но уже потихоньку разогреваясь, пророкотал ему прямо в лицо:
- Ты на кого рычишь? Ты знаешь, на кого хвост поднял?
Весь запал сразу пропал, не успев дойти до состояния, когда уже все равно, как и чем кончится дело. Стало стыдно и неудобно висеть вот так, подобно нашкодившему щенку, поэтому чужак не дергался, чтобы не показаться еще смешнее, а только произнес спокойным голосом:
- Может все-таки отпустишь? Клянусь, я ничего плохого не думал. Звал я вон того медвежонка, мне сказали, что его так зовут.
- Это кто же так надо мной пошутил? – в общем-то добродушно проворчал кузнец.
- Да бегали тут… - неопределенно проговорил юнец. Ольту понравилось, что он не стал перекладывать вину на чужие плечи. По большому счету им-то было все-равно, но сам факт говорил в пользу чужака.
- Кувалда, может и впрямь, отпустишь воина. Ничего непоправимого он еще не сделал. – раздался мальчишеский голос. Чужак обидчиво засопел, за него вступился тот самый темноволосый мальчуган, сообщник этой малолетней заразы. Сейчас он уже не смеялся, а смотрел вполне спокойно и серьезно. Кузнец почесал незанятой рукой кудлатый затылок, припорошенный пылью и золой, задумчиво посмотрел на тело, безвольно висящее у него в руке и, крякнув от усилия, поставил юнца на землю.
- Взяли понимаешь за обычай: Кувалда, Кувалда… А что Кувалда, Кувалда делом занят, а тут всякие отвлекают, работать не дают… - так и ворча кузнец полез обратно в домницу. Чужак как зачарованный смотрел, как человек-гора исчезает в чреве печи и не сразу среагировал на Ольта.
- Это наш кузнец Кронвильт Кувалда. Добрейший человек. А на Оли ты не обижайся. Это она подшутила за то, что ты и твои друзья надсмехаются над нашим воеводой и его дружинниками. А воевода все-таки ей отец родной. Вот она и обиделась.
- Да ладно, чего уж там. – смущенно забормотал юнец, понявший, что ему предлагают достойный выход из положения, при этом не потеряв лица. – Мы и сами виноваты. Но все-таки и в правду - интересные тренировки у вашей дружины. Зачем они то становятся в ряд, то разбегаются?
- А это ты у Карно, так нашего воеводу зовут, сам спроси. Вы ведь пришли в дружину наниматься?
- Ну была такая мысль. Думали вначале присмотреться, а потом чем Единый не шутит. Может и пойдем к вам в дружину.
- А ты не думай, а записывайся в дружину. Уж кто-кто, а уж Карно научит правильно за меч держаться.
- Да мы и сами не без рук выросли, и сами кое-что можем.
- Ха! Могут они, только недавно вылупились, а уже туда же – мы, да мы… - тонкий язвительный голосок не оставлял сомнений насчет того, кому он принадлежал.
- Я же уже сказал, что виноват! – возмутился юнец. – Чего еще надо?
Ольт же внимательно разглядывал пришлую ватажку. В чем-то Оли была права. Вся команда состояла из безусых юношей пятнадцати-шестнадцати лет. Видно собрались юнцы из какой-нибудь северной деревеньки и подались в воины. На северной границе оно так, как шутят местные, там даже пашут мечами. Но большой войны, с тех пор как пал Эдатрон, нет уже пятнадцать лет, а в мелких стычках скорее сам сложишь голову, ничего не добыв и не успев чему-нибудь научиться. Вот и пошли парнишечки со старыми дедовскими мечами и парой уроков, полученных от отцов и старших братьев, искать какую-нибудь дружину. Воевать не с кем, да и умений пока маловато, пахать землю – душа не лежит, а быть нахлебниками, так своя собственная совесть не позволит, да и односельчане самое малое, что сделают, это засмеют, а то могут и вообще выгнать из деревни и ославить всю семью и род на все окрестности. Времена вокруг суровые и нравы такие же. А в какой-нибудь дружине и службе научат, и бою мечному, и харчи от воеводы, а потом, через годик-другой можно и в свободный полет. Поэтому и смотрели с таким вниманием на тренировки карновской дружины, примеривая все на себя и думая, нужно ли это им. И пока их мнение было резко отрицательным. Ну правильно, индивидуальный бой – это наше все, а работа в строе – сие что-то непонятное и наверно ненужное. Молодые еще, не битые, толком жизни не знающие. А тут еще и Оли все никак успокоиться не желает: