Глава 8
Долгие проводы
Я проснулся от нудного тихого стука.
Светало. Мутный туманный утренний свет кое-как пробивался в маленькие окошки. На окне я увидел того, кто меня разбудил в такую рань — муха. Жирная такая она ползала по стеклу, набираясь сил, потом взлетала и с размаху шмякалась в стекло. Размером с боб или вишню (в моем мире) эта толстая черная зараза тупо билась в светлый проем, пытаясь безуспешно вылететь. Раз пятнадцать-двадцать подряд, потом садилась на стекло, отдыхала и по новой.
Чтоб тебя!
Встать, шлепнуть ее?
Но она такая огромная, что пятно на пол окна останется, отмывать потом. Ну ее!
Я забрался с головой под шкуру, надеясь не слышать отвратительные жирные шлепки и еще подремать. Где там!
Ладно, придется вставать.
Рассвело, значит с минуты на минуту прибежит рыжий Митька — все деревенские рано встают. А это поселение точно имело именно деревенский уклад.
Я вылез из-под шкур, зябко поежился, быстро оделся, умылся. Кофейку бы сейчас! Но где ж его взять в этом средневековье. Лучшее, чего можно было ожидать только чай на травах. А у меня, точнее у Никифора, они, интересно, в хозяйстве есть? Должны быть.
Вот интересно: тело Никифора, а потребности в кофе мои. Психологическая зависимость?
Я пошарил на полках в коробочках и баночках. Что-то нашел, понюхал — вроде то, а, может и нет. Решил не рисковать, подождать Митьку. А то заваришь еще что-нибудь не то, только хуже сделаешь. Вообще-то и отравиться запросто можно.
Зачерпнул кружкой простой водички из кадки, маленькими глотками выпил, глядя через мутное окно на улицу. Довольно неплохо и эта живая вода взбодрила, по крайней мере, глаза стали лучше видеть.
А за окном уже была движуха: ходили мужики, бабы, гуси стайкой прошлепали. Это я только когда пригляделся, то понял, что это гуси, а сначала подумал, что индюки — такие они были жирные, вальяжные, откормленные. Кто-то не своим голосом звал то ли Полиграфа, то ли Поликарпа, не понятно. Потом увидел животное, от вида которого чуть кружку не выронил из рук. Мужик проходил мимо крепкий, бородатый, ну это как большинство здесь, и вел на поводке… я сначала думал бычка, а он какой-то уж больно волосатый, хвост пушистый, пригляделся, а это собака! Елки-палки! Собака с бычка, килограмм под двести или триста и ростом почти с мужика! Медведь, да и только, только длинноногий и не косолапый! На таких собаках вполне можно по лесу рысцой, вместо коня!
Я хотел точные параметры узнать, воспользовавшись считывателем в своей голове, но поздно вспомнил, они уже прошли.
Я поставил кружку на стол, сел. Нехорошее чувство где-то внутри появилось. Холодок какой-то. Это, если собачка такая с медведя, то медведь тогда какой?
Даже представлять не хотелось.
А ведь мне в лес выходить скоро. В дикий странный гигантский лес, полного таких вот странных гигантских и диких животных!
Просидел я так, в тяжелом раздумии недолго, минут через пять в дверь тихонько стукнули, и она тут же со скрипом распахнулась.
— Ну, наконец-то, Митька! — крикнул я из кухни, приподнимаясь. — А у меня к тебе пара вопросов тут возникла как раз.
Но на кухню вошел не Митька, а ворвалась та блондинка, дочка председателя этого колхоза. И, кстати вспомнил, еще и моя невеста! Я ж про нее и забыл! Как же ее… Полина! Вспомнил, остолоп.
— У меня к тебе тоже пара вопросов! — выдохнула она и повисла слёту у меня на шее.
Горячая, вспотевшая, лицо сырое, ревела что ли, пока бежала?
Чувствовал, как вздымается ее упругая девичья грудь, аромат волос дурманил. Я осторожно приобнял ее в ответ, не зная, что сказать.
— Я, э, как-то не ожидал, — забормотал я. — А как ты узнала?
Полина подняла на меня безумные, испуганные голубые глаза, сдвинула бровки.
— Ты это что!? Хотел уйти со мной не попрощавшись?
При этом она продолжала держать меня в своих нежных, но сильных объятиях.
— Так нет же! — оправдывался я, не зная, что сказать. — Я хотел зайти потом…
— Как же! Хотел! — сказала она. — Знаю я тебя! Всегда так делал!
— Всегда? — спросил я.
— Да! Всегда, когда в Лес от меня сбегал!
— А я уже сбегал?
Она отстранилась от меня на вытянутые руки, внимательно посмотрела в глаза.