Что росло на поле, я не понимал, но что-то вроде пшеницы или ржи. Я не удержался и потрогал спелые набухшие колосья. Пухлые, как бобы. Никаких овощных грядок, картошки, зелени даже чего-то вроде лука или укропа. Просто пара шагов — и ты по грудь в поле зерновых. Странно как-то, а чего они едят, кроме хлеба?
Я повернулся к «своему дому». Пара ступенек крыльца и массивная дверь с деревянной ручкой. Потянул ее на себя — тяжелая дверь отворилась с тихим поскрипыванием. Я обернулся на соседнюю дверь — вдруг услышат, выйдут здороваться, а я еще не готов знакомиться с новыми-старыми соседями. Впереди открылся мрачный тамбур с двумя дверями — прямо и направо. Ну, направо, это в дом, понятно. А это что за дверь? Кладовка или туалет, наверное. Я торопливо шагнул в тамбур, осторожно прикрыл за собой входную дверь. И оказался в полной темноте. Лишь над дверью тускло светилось маленькое окошечко, мутно затянутое какой-то пленкой. Зачем-то постучал в косяк двери, дернул ручку и, опасливо озираясь, шагнул в дом.
— Эй! Есть кто-нибудь? — спросил я в пустоту «своего» дома.
Наверное, очень бы удивился, если бы кто-то мне ответил.
После угнетающего молчания в ответ, я смелее прошел в комнату. Даже для смелости что-то стал насвистывать в тишине.
В доме было немного светлее, благодаря окнам. Но все равно находились темные углы полные разных для меня неожиданностей.
Дом изнутри оказался меньше, чем казался снаружи. Я отнес это прежде всего к толщине бревен, из которых он был сложен. Если по наружному периметру дом был ну, семь на семь метров, примерно. То внутри пять на пять. Эти исполинские бревна были просто нереальными. Где-то в памяти всплыла картинка обычных деревенских бревен для сравнения. Но здесь — три бревна от пола до потолка! И зачем? Изнутри бревна были слегка срезаны, чтобы стена выглядела более плоской, а не с такими бочкообразными округлостями, как снаружи.
Планировка дома была проста до невозможности. Посредине белела печь, за ней импровизированная кухонька, в единственной комнате стол, пара табуреток, лежак с комом постельного белья и пушистой подушкой. И еще на полстены — стеллаж. Точнее, деревянные самодельные полки, но полные разных книг. Я аж рот открыл. Как-то неожиданно в средневековой деревне-крепости увидеть внутри деревянного дома такую кучу книг! Я подошел ближе, водил взглядом по полкам, ухватывая глазами названия — чего тут только не было! Учебники по математике за второй класс соседствовали с астрономией за одиннадцатый, советская фантастика с советской же энциклопедией, справочник по русскому языку с тонкими томиками детективов, тут же множество разных справочников по агрономии, стопки журналов по садоводству.
Я почесал затылок. Это что же — все мое?
Насколько я себя помнил — науками сильно не интересовался. Ну, фантастику почитать, или там фэнтези — это да, интересно. Но вот агрономию или астрономию?
Кто же этот парень, за которого меня принимают?
И я вспомнил, что эти два субъекта меня все учителем величали.
Что, серьезно?
И учитель чего? Всего? И ботаники, и астрономии, и русского языка? Не многовато ли для одного человека? Я же не полиглот какой-то в этом теле? Или…
Ладно, решил я, по ходу дела разберемся. Может, это все не мое, а я лишь этот, как его, библиотекарь, а? Архивариус, ёлки! Просто храню у себя книги раритетные. Или вообще, собиратель всякого барахла, что другие выбрасывают. Этакий коллекционер, библиофил. Учитель, ага, сейчас. Это может кличка такая вообще! Чудак такой, что нахватается разных ненужных знаний, и ходит потом перед деревенскими девками, выделывается: а знаете, что это за цветок, а знаете, что это за звезда?
Осматривая помещение, я лихорадочно вспоминал основные условия игр реалрпг. Характеристики должны расти, если у меня будут источники для насыщения маны, энергии. Где ее брать? Обычно каких-то зомби нужно убивать, прокаженных. Но пока вокруг все люди нормальные. Выродки, которые за нами гнались в лесу? Возможно. Получается, они враги Системы, а это друзья — Митька и Поликарп. Ну, или просто статисты. Пока Система молчит, значит обстановка спокойная, можно передохнуть и освоиться.
В таком приподнятом настроении уже смелее, с улыбкой на лице, я подошел к полкам, выбрал одну из книг Стругацких в потертом переплете, бережно развернул и двинулся к кухне: пить захотелось.
Пролистывая пожелтевшие, мягкие страницы я, не глядя, взял с полки кружку, поставил рядом с крынкой на столе. Так же, не отрываясь от текста — нравился мне этот момент, когда дон Румата выругался по-русски, — налил воды и только потом остановился. Опустил левую руку с книгой, посмотрел на стол. Протянутая было к кружке правая рука задрожала. Я понял, что производил эти действия автоматически, не думая. У меня сработала мышечная память. Но как? Ведь я же не Никанор, то есть, Никифор — да какая разница! Я — не он! Но как тогда объяснить только что случившееся? Ассимиляция? Два разума в одном теле совмещаются?