- Одной? Так не пойдёт, ты говорила, что вечером тут опасно выходить наружу. Идём вместе.
Серые щёки Галки слегка порозовели. Несколько секунд она колебалась, но потом покачала головой. Позволить ему увидеть то, ради чего она прожила этот день, Птица не могла.
- Это недалеко и ненадолго, ничего не случится. Пожалуйста, просто побудьте тут. Если что-то странное увидите - закройтесь в дальней комнате, спрячьтесь и до утра не выходите. И вообще... вам бы раздеться и осмотреть себя и одежду после Леса. - Краснея и отводя глаза, пролепетала Галка.
- Что? Зачем?
- Проверить, чтобы на кожу не попали никакие семена. Иначе они прорастут, и очень больно потом будет вытаскивать.
Мысли, не свои - чужие, чужие уверенность и сомнения. Позволишь им осесть на тебе, и они быстро дадут побеги, станут твоими собственными, и выкорчевать их будет безмерно сложно. Чужой болью легко заразиться - она слетает с губ кашляющих людей, с их опущенных ресниц, опадает вместе с обкусанными ногтями и пылью от нервного топота каблуков и носится вокруг, оседая на каждом, кто не успеет увернуться.
С радостью так не бывает. Она слишком осязаема, чтобы легко отрываться от земли. Её передают бережно, дарят крупицами, а те, кому досталось слишком много, чтобы унести с собой всё - целыми пригоршнями. И только в хорошие, любимые руки, как заботливо выхоленных котят и щенков. Но, в отличие от боли, она не растёт под кожей, бесконечно множась. Если ей удается окрепнуть - ярко отцветает свой короткий срок и, вроде, постепенно, но словно в одно мгновение сходит на нет.
Некоторым удается долго - долго лелеять внутри не такой пестрый, но живой пушистый зеленый вересковый газон. Большинство способны лишь изредка, с надрывом, дать краткие мгновения жизни огромному, невыносимо яркому цветку и вновь на долгие годы превратиться в пошедший трещинами пустырь, на котором выживает лишь чахлый, колючий сор.
Галка спешила, практически не пытаясь скрываться и осторожничать: идти до луга было совсем не далеко, но насколько удачно всё сложится дальше, она не знала и боялась не успеть вернуться до темноты. Сквозь висящие широкими, лохматыми клоками облака местами проглядывало бледно-желтое закатное небо.
Огромный благоухающий луг был единственным местом в Лесу, где деревья не росли совсем, уступая место густой очень высокой поросли трав, в которой человек среднего роста запросто тонул по самую макушку. Среди местных ходили байки, что там растут ядовитые цветы, сок которых травит корни деревьев, но забираться далеко, чтобы проверить их подлинность, никто не смел - боялись. И Птица прекрасно знала, почему.
Сегодня она хорошо подготовилась, лучше, чем в прошлый раз: у неё были и подходящая маскировка, и отвлекающий маневр, но воспоминания о прошлой вылазке всё равно заставляли её трястись от страха. Однако отступиться было нельзя: Лес дал ей все возможности, и не использовать их, значило обречь себя на наказание. Галке даже казалось, что он вступил в сговор с Волком, иначе почему они оба требовали от неё одного и того же?
Птица старалась не поднимать глаза на пушистую, местами укрытую тенями, местами - мягко светящуюся под лучами заходящего солнца стену трав. Хорошо, что не нужно было нырять в неё далеко: она бы наотрез отказалась идти и не смогла бы заставить себя, какие бы последствия это не сулило. Остановившись немного поодаль, там, где заканчивалась роща, Галка вытащила из кармана блокнот и ручку и некоторое время пристально рассматривала. В другой руке металлически поблескивал трофейный фонарь.
Она знала, что сказал бы Волк. Он всегда безошибочно выбирал самый практичный вариант из всех возможных. Он бы скривился: «Чего тут думать? Это блестящее барахло только для одного и годится, такой шанс приберечь полезную снарягу».
Но у слабовольной Птицы никогда не получалось жить, как он: борясь лишь ради того, чтобы не умирать. Даже страх наказания не мог заставить её совсем отказаться от вещей, которые приносили ей радость.
Устройство цивилизации позволяло людям забыть о выживании. Они могли заниматься чем угодно, не ожидая никакой выгоды, кроме удовольствия. Но какой-то необъяснимый страх заставлял их превращать свою жизнь в борьбу за жизненные ресурсы, в которой не было места «бесполезным», не имеющим конечной цели вещам. Им бесконечно приходилось искать равновесие между отравленным иллюзорными страхами существованием и жизнью, которой они по-настоящему хотели.
«Если повезет - найду свой фонарик там, где потеряла. А Волку просто ничего не буду об этом рассказывать, и тогда он не рассердится».
Не давая себе передумать, Галка щелкнула переключателем и, замахнувшись, с силой швырнула фонарь в сторону деревьев с другой стороны. Резко очерченный луч света несколько раз рассек сумеречное небо и с шумом исчез в зарослях, немного не долетев до нужного места. Галка на всякий случай отвернулась и вытянулась в струнку, прячась за толстым древесным стволом. За спиной раздались частые, шумные топотки, воздух наполнил звенящий гул. Дождавшись, когда он немного утихнет, Птица выглянула из-за своего укрытия. К другому краю поля, туда где приземлился необычный снаряд, по траве шла волна, на поверхности которой иногда мелькало что - то блестящее. Галку начало трясти от страха и адреналина.