- Внешний круг. - коротко отозвался Волк, уже сообразивший что отмалчиваться и фыркать - себе дороже выходит. Сам он направлялся к первому костру, расположенному ближе к центру лагеря. Высокие, ростом с человека, широкие «шалаши», обложенные по краям крупными, покрытыми толстым слоем гари камнями, огораживали его с четырех сторон.
Из нагрудного кармана кожаной куртки Волк достал огниво с деревянной рукояткой, к которой крепился толстый шнурок с кресалом - небольшим прямоугольным кусочком металла. Основа огнива подозрительно напоминал стрежень обыкновенной крестовой отвертки с искусственно проделанной бороздкой, в которой в ряд крепились маленькие ровные кусочки кремния. Трут - плотный сверток из щепок, сухой травы и кусочков коры уже был готов. Руки сами с лёгкостью совершали привычные, отработанные до автоматизма действия, и через несколько минут над костром уже клубился лёгкий белый дымок, поднимаясь к стремительно темневшему небу.
- Это... как сигнальные костры? - Надежда с любопытством заглянула внутрь «шалаша» и подула на звонко потрескивавшее, рыжее пламя.
- Почти. - Волк не слишком нервничал, но, всё же спешил. Сосредоточенный на своей задаче, он уже практически не обращался внимания на следовавшую за ним по пятам спутницу.
- И кому ты сигналишь?
- Скоро увидишь.
Закончив разжигать костры, Волк направился к центру лагеря, располагавшемуся на самой вершине холма. Он представлял собой неглубокую ямку, выложенную камнями, над которой, на опиравшемся на два вкопанных в землю колышка металлическом вертеле висел пустой котелок. Дно ямы чернело толстым слоем блестящих углей. Вокруг импровизированного очага плоской стороной вниз лежали три куска дерева, которые использовались, как простые сидения. Рядом, на безопасном расстоянии располагалась маленькая поленница, а возле него - тайник в земле, на который Надежда чуть не наступила, заставив Волка нервно передернуться. Загашник был сделан в хорошо замаскированной в дерне и отмеченной неприметным, словно случайно торчащим из земли сучком яме, внутри выложенной ровными досками. Он практически полностью повторял содержимое рюкзака Зверя.
В 3-4 метрах от центра начинался внутренний круг: небольшая выемка, полностью окружавшая лагерь и плотно выложенная сухими поленьями. Под основным топливом находился второй слой из хорошо пропитавшихся розжигом щепок, травы, бересты, угля, среди которых кое-где были подложены остатки всякого мусора: мелкие куски резины, пластика, старых крашеных железок. Этот круг можно было назвать кругом отчаяния: его подготовка требовала очень много времени и топлива, и Волк использовал его только в крайних случаях, если ситуация начинала принимать слишком опасный оборот.
Сегодня Ночь обещала быть спокойной, хотя говорить наверняка никто не мог. Момент между окончательным заходом солнца и её началом был умиротворённым и напряжённым одновременно. Ни люди, ни звери, ни твари, никто не смел шелохнуться, все застывали в ожидании. Все, кроме дамы с красными волосами, неудобно сидевшей напротив Волка на одном из брёвен. Некоторое время она мирно созерцала скудный, однообразный лесной пейзаж, переключившись на уже разгоревшиеся костры, когда земля по цвету стала практически неотличима от неба. Потом начала неуютно ерзать, потирая аккуратный прямой носик, который резали пропитавшие и лагерь, и самого Волка тяжелые, едкие, одурманивавшие запахи трав, спирта и щелока.
- И что теперь делать?
Зверь, в темноте казавшийся ей темным, массивным куском камня недовольно нахохлился, повернул к ней длинную горбатую морду. Косо поставленные жёлтые глаза сверкнули, отражая дотягивавшийся до них свет костров.
- Ждать утра. Молча. Предупреждаю сразу: будешь трепаться - полетишь кубарем отсюда.
- Тебе бы только грубить! - оскорбилась Надежда, обиженно скрестив руки на груди. - Я же просто пытаюсь понять, что происходит. Как ты не понимаешь? Я не знаю, ни где я, ни как я сюда попала, а единственное живое существо, которое может мне объяснить, что происходит - грубиян, который ничего не хочет объяснять! - Заметив, что Волка её полная праведного негодования речь даже не заинтересовала, она умолкла и надулась. Потом осторожно покосилась на лесного жителя с явной хитрецой во взгляде, и ляпнула, - А у тебя есть хвост?