Зверь обернулся и хрипло рявкнул, пытаясь переорать шум пламени и возбужденное улюлюканье нечисти:
- Это что было?!
- Я случайно! Я туда целилась! - она выкрикнула это с явным надрывом в голосе и неопределённо махнула рукой. Волк с досадой цокнул, ещё раз посмотрел вслед катившемуся с возвышения чурбаку, усмехнулся, удивленно качнул головой, и пробурчал, оборачиваясь к Надежде:
- Впервые вижу, чтобы чья-то криворукость...
Не договорив, он вдруг ринулся к женщине, позади которой с треском и шипением заметались языки пламени, сшибая её с дороги ударом локтя. Огонь переметнулся на крупную, чуть меньше самого Волка тень, которая осмелилась пересечь линию и, воя от боли и азарта, бросилась вперед объятая пламенем, словно демон. Они сцепились. Тварь неслась с разбегу и потому, врезавшись в Зверя, тут же повалила его на спину. Щелкнули острые зубы, что-то громко, с отвратительным чавканьем хрустнуло и холм потряс хриплый, почти человеческий вой.
Волк впился зубами в толстое горло твари, намертво стиснул челюсти и яростно крутил головой, громко сопя от напряжения и выпучив жёлтые глаза. Ему повезло: сбив его с ног тень по инерции пролетела ещё немного, подставив горло прямо под его пасть. Она выгнулась дугой, заскребла лапами, пытаясь пробить когтями толстую куртку, завыла хриплым, высоким, почти человеческим голосом, застонала, вздохнула и снова заверещала. Надежда, которая, кое-как встав на колени у самого края круга, пыталась сорвать с себя тлевшее пальто, прижалась к земле, зажимая уши руками.
- Боже мой, что это?! ХВАТИТ!
Волк рывком перевернулся набок и, разжав челюсти, отпихнул тварь, добавив ускорения мощным ударом обеих ног. Когти шаркнули по коже куртки, оставляя длинные полосы. Она отлетела прямо в пылающие дрова, и с воем выкатилась за пределы круга, где уже успевшие вернуться мелкие тени, жадно урча и одновременно шипя от боли, окончательно разорвали её на части. Зверь, отплевываясь от заливавшей пасть горькой и маслянистой черной крови, поднялся на ноги. Ружье, сорванное с ремня и отброшенное в сторону в горячке схватки, вновь вернулось в руки.
«Вот, что бывает, когда отвлекаешься! Вот, что бывает, когда позволяешь себя отвлекать, придурок!»
Он на мгновение зажмурился, выругался сквозь зубы, а открыв глаза, с раздражением посмотрел на Надежду, которая, приподнявшись на руках, и вздрагивая, беспомощно оглядывалась, словно не понимала, где она находится и что происходит.
- Жива?
Женщина с трудом сфокусировала на нём взгляд и слабо кивнула.
- Тогда вставай. Ночь ещё не закончилась.
Она вяло закопошилась, и Волк, нетерпеливо фыркнув, просто схватил её за шкирку, как котёнка и поставил на ноги. Надежда пошатнулась и ухватилась за его руку, чтобы не упасть. Ещё не отзвучавшие до конца крики звенели у неё в ушах, жар огненного круга и острые, тяжёлые запахи травы, спирта и шерсти нагоняли дурноту, перед глазами всё плыло, и она еле дышала. Сам Зверь стоял на ногах твердо, как статуя. Он недовольно покосился, но руку вырывать не стал, позволяя женщине держаться за себя.
- Оно кричало... так кричало...
- И что теперь? Назад смотри, не отвлекайся.
Надежда нехотя подняла голову, прищурилась и вдруг воскликнула, указывая пальцем в небо, там, где над деревьями появилась тонкая, ещё пока еле заметная бледно-желтая полоса:
- Господи, утро! Утро!
День приходил также внезапно, как и Ночь, повергая в ужас тварей, которые ненавидели свет из-за того, что он обнажал их уродливую и жалкую форму, не давая обмануть глаза. У неё не было того могущества, которое ей приписывали. Но люди не верили в справедливость Леса и считали, что им правят тени, потому что хотели, чтобы солнце светило всегда.
Надежда крепко сцепила руки на коленях, но они все равно заметно подрагивали. Её преследовал резкий запах дыма, от которого драло горло и ломило в висках. В глаза всё ещё стояли яркие сполохи огня, веки покраснели и опухли. Она не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так плохо.
Волк же сидел на земле в стороне от раскрытого рюкзака и, как ни в чем не бывало, чинил куртку, зашивая оставленные когтями глубокие разрезы на толстой кожаной ткани. Вся морда у него была забрызгана чёрной, быстро подсыхающей и превращающейся в корку чёрной жидкостью. Заметив, что его спутница слегка оживилась, он отвлекся от своего занятия и внимательно посмотрел ей в лицо.
- Что, совсем плохо? - поинтересовался Волк. Надежда не ответила: слова не шли. Этот странный мир пугал её своей неуёмной жестокостью. Как и сам Зверь.
Зверь усмехнулся, поймав её недоверчивый, испуганный взгляд. Потом, легко дотянувшись с места длинной ручищей, подтащил к себе рюкзак, и на ощупь извлек со дна пластиковую полулитровую бутылку с чем-то, по цвету напоминавшим крепко заваренный черный чай. Протянул было женщине, но, посмотрев ещё раз на её ходящие ходуном руки, передумал и сначала сам открутил крышку.