- Я тебя знаю! Ты снова здесь ходишь? - наконец выдал он высоким, ещё мальчишеским голосом.
Это был уже не ребёнок - юноша ростом на полголовы выше его самого. Худой, но довольно крепкий - не заморыш, хотя такой же хмурый и настороженный, как и все местные. Змей тихо рассмеялся, не разжимая губ.
- Ну, здравствуй. А ты всё картинки ищешь?
Нет, не совсем такой же. Не как основная масса, по крайней мере: копается, что-то делает. Вылезает за пределы поселения один, хотя и боится. Молодой ещё, как сказали бы старики деревни. На самом деле - ещё живой. Удивительно живой. Слишком живой для своего возраста. Смутился, отвернул лицо в сторону и промолчал. Это было практически знаком дружбы - то, что он не бросился наутёк и не попытался применить заострённый колышек, который держал в руке - единственное оружие, которые могли себе позволить те, кому приходило в голову самовольно отправиться в Лес, никого не предупреждая.
- Что, проводить тебя до дома? - усмехнулся Змей.
- Да ещё чего! Я и сам дорогу знаю! - мгновенно выйдя из ступора вспылил паренёк. А потом, так же быстро остыв, переспросил - Погоди, а ты что, в деревню идёшь?
- Не совсем. Через деревню и дальше.
- В Пятиэтажки, что ли? - парень скривился, изображая перенятое у старших односельчан, ничем не подкреплённое, но вполне искреннее презрение. - Зачем? Дурное же место. Он, сам того не замечая, уже шёл рядом со Змеем нетерпеливым размашистым шагом, то и дело обгоняя его и забегая вперёд.
- Да и в деревню тебе нельзя.
- Почему это?
- Дурак, что ли? - беззлобно удивился тот. - Потому что таких, как ты к забору вверх ногами приколачивают!
- Каких это «таких»? - с наигранным непониманием переспросил Змей. В его голосе ясно зазвучали нотки, полные весёлого ехидства.
- Да... - парнишка замялся и нахмурился, недовольный его недогадливостью. - Сам знаешь.
«Даже так. Оскорблять не хочешь. Или боишься?»
- Ничего. Всё равно никто не узнает. Если ты им, конечно, не скажешь.
Тот покосился на правую руку Змея. Раны не было - чистая белая кожа.
- Да всё равно ты какой-то не такой, это любой заметит. - с сомнением протянул паренёк. - И вообще, всё равно не надо тебе в деревню ходить. Там сейчас только чужих не хватало.
- А что случилось?
- Да... - он махнул рукой и с досадой вздохнул. - Сразу две матери в ночь померли. Отдали богу души, бедняжки, вместе с детками.
Роды в ночь были большой проблемой и, в какой-то степени даже горем для деревни. Община теряла двух человек сразу, потому что не могла себе позволить рисковать безопасностью всех ради матери и ребёнка. Поселения и так привлекали много внимания, и крики боли посреди ночи могли собрать больше нежелательных гостей, чем их жители могли выдержать. Змей понимающе кивнул, но вдруг нахмурился и с недоумением переспросил:
- Чего кому отдали?
- Ну... Так все говорят, не слышал, что ли? - парень озадаченно взглянул на него, ероша ладонью волосы на затылке. Полоз отрицательно покачал головой:
- Нет. Что это значит?
- Да не знаю я. - недовольно пробурчал его собеседник, скрещивая руки на груди. - Вот пристал. Ты лучше скажи, что тебе в Пятиэтажках понадобилось? Ты думаешь там часы найти? Без часов ходить опасно.
Часы были ценной вещью. Их берегли, о них заботились часто лучше, чем о людях, потому что считалось, что с их помощью можно контролировать Время. Они ошибались: в часах Времени не было. Время жило в голоде, который неминуемо наступал после трапезы, в ночи, пожирающей день, в болезнях, которые медленно тлели внутри здорового организма, чтобы внезапно разгореться и погубить его.
Время было ростовщиком: оно само себя давало в долг на очень большой срок, чтобы в оплату потом уничтожить заемщика, стереть в порошок и его, и всё, что он успел сделать и построить. На Времени всё росло, как на почве, но почва не убивала посеянные в ней семена. Единственным шансом спасти хоть что-то, было отказаться от этого, отринуть от себя и передать на хранение тому, у кого есть ещё в запасе немного жизни. С разрушительным воздействием Времени невозможно было бороться уже потому что его источником являлось всё, что существовало в Лесу.
Был ли Лес заодно со Временем, враждовали ли они, или Время действовало само по себе, Полоз не знал. Лес можно было понять. Он умел договариваться, торговаться и идти на компромиссы. Он мог откликаться на просьбы, давать и отнимать. В его действиях была логика, поэтому с ними можно было смириться, что бы они ни сулили. Время было бессмысленным и хаотичным - чистое зло, несущее разрушения, страдания и смерть просто так, без причины. Змей не понимал его и не хотел мириться с его существованием. Порой он жалел, что вообще способен наблюдать его действие.