— Ты её читать не умеешь. Отдай по-хорошему.
— Не умею? Ну-ка, поглядим:
— На тебе твою книжку и ложись в постель, а то мне невмоготу, как до твоего тела охота добраться.
— Как договорились, — сказала Путла, возвращая себе истинный облик.
Купец, успевший спустить штаны, громко икнул и, выворотив дверь, ринулся вниз. Путла, схватив книгу, сгребла заработанные деньги и штоф водки и поспешила следом. Купец, видя, что чудовище гонится за ним, завыл громче корабельной сирены и, окончательно потеряв штаны, выбежал на улицу. Посетители общего зала заревели по нехорошему и полезли под лавки. На улице навстречу Путле выскочил мужик в белом переднике с метлой в руках. Раздув щёки, он засвистел в медный свисток. Этот звук жутко напугал Путлу. В лесу так не свистят. Упав на четвереньки, Путла бросилась наутёк. Сзади слышались крики и разливались свистки.
Как Путла сумела не рассыпать монеты и не разбить бутыль, не знает никто, кроме самой Путлы. Бежать по главным улицам, где теплились фонари, Путла не стала, ноги сами выбирали проулки потемнее, где уже не было никого, кроме загулявших пьяниц. Вскоре впереди показался полосатый столб, загораживающий проезд. Не остановившись ни на мгновение, Путла перепрыгнула шлагбаум.
Город кончился. Дальше темнели несколько кабаков, которым не дозволялось торговать в городской черте, а за ними темнела дорога, по которой только сегодня Путла проезжала на чужой лошади.
Путла поспешно привела свой облик в порядок, оборотившись миловидной девушкой, на которую позарился было купец. В кабак, разумеется, заходить не стала. Она уже поняла, что сама наколдовала приступ похоти и у купца, и у воющих собак. Так может, и досюда её ведовство достало. В кабаке царил шум и гам, пьяные голоса гремели:
— Раз-два, горе не беда! Юная монашка сына родила!
Вот и последний кабак у заставы. Тут тоже поют нестройными голосами:
— Шла старушка за водой, топай-топай! Навернулась головой кверху жопой!
Ох уж эта жизнь городская. В лесу не в пример спокойнее. Там охальников нет.
Путла отбежала подальше, уселась на обочине, перевести дыхание. Хотелось пить. Расшатала пробку в бутыли, отхлебнула прозрачную жидкость. Ожгло горло, но в принципе пить можно. В несколько минут приговорила весь штоф. А что, вкусные вещи готовят в городе, жаль, что городские пить не умеют.
Невнятное бормотание послышалось на дороге. Да это, никак идёт дедушка, что подвозил её по дороге в город. Путла быстренько нашла нужные заклинания. Себя сделала невидимой, а старика подозвала поближе. Тот уселся на обочине рядом с Путлой, пошарил в траве, отыскал штоф. На его долю достался самый последний глоточек.
— А здоров я пить, однако. Целый штоф осушил. С перепою чего только не привидится. Где теперь лошадь искать?
— В трактире во дворе стоит, — подсказала Путла, так, чтобы старик не на неё, а на себя подумал.
Старик встал, направился к городу, а Путла к себе, в лес.
К утру добралась к родным местам. На опушке, оглянувшись, увидала, как Стёпка выгоняет на луг стадо. Значит, и здесь всё в порядке.
В самой чаще встретила неугомонного Вокчупана.
— Где же тебя носило? — спросил колдун. Никак целый день тебя не было.
— Гулять ходила. До города и обратно. Щец поела, водочки попила. Толстый купец меня замуж звал, но я не похотела.
— Ты говори, да не заговаривайся.
Вокчупан понял, что правды не услышит, и, не попрощавшись, ушёл.
А ведь было время, Путла по Вокчупану вздыхала. А сейчас, прочмокаешь простенькое заклинаньице, и Вокчупан сам к ней прибежит. Только на кой он ей колченогий? Она теперь, если захочет, выйдет замуж за королевича, а то, выше бери, за капитан-исправника. Заколдует и будет он при ней жить в дремучем лесу.