Нет! Бога ради, не вздумай…!
Она соскользнула с обломка мачты прежде, чем он успел закончить эту мысль. Быть может, слишком устала, чтобы держаться. Или совершила ту же ошибку, что и многие другие до нее. Поддалась тому чувству надежды, что внушил ей вид приближающегося корабля, и бросила последние силы на бессмысленную попытку добраться до него. Бессмысленную, потому что они и так подняли бы ее на борт, если бы она смогла подождать еще немного. Волна накрыла едва виднеющуюся над водой темноволосую голову один раз, второй… Джеймс сложил подзорную трубу, расстегнул перевязь со шпагой и протянул их Фрэнсису. Тот послушно взял, но ответил с неприкрытым сомнением.
— Капита-а-ан…
— Мы слишком далеко, она может не доплыть, — бросил ему Джеймс, хватаясь рукой за ванты и вскакивая на фальшборт.
— Она? — повторил Фрэнсис и получил в ответ шумный плеск воды за бортом. — Сапоги бы хоть снял! А, чтоб тебя, герой. Утонешь — сам будешь виноват. Спустить паруса! Лечь в дрейф! Лейтенант Гроувз, шлюпку на воду! Подберем этих бедолаг! Лейтенант Джиллетт, сбросьте веревочный трап, когда капитан изволит спасти даму!
Дама же не иначе, как вознамерилась утонуть всерьез, потому что ушла под воду, когда до нее оставалась всего пара жалких футов, и зашлась надрывным кашлем, когда ее вновь вытащили на поверхность.
— Всё хорошо, я тебя держу.
— Джеймс, — всхлипнула Катрин, цепляясь за него обеими руками, и бессильно уронила голову, едва не хлебнув морской воды. — Джеймс.
— Всё хорошо, — повторил Джеймс, но она едва ли поняла и не разбирала толком, куда плыть, пока не услышала плеск волн о борт корабля. Ухватиться за сброшенный трап тоже не смогла, захлебнувшись бессильными слезами, и даже не возмутилась, когда ее бесцеремонно взвалили на плечо, словно куль с мукой.
— Лейтенант Джиллетт, не стойте столбом!
— Прошу прощения, сэр, — пробормотал тот, принимая из рук капитана всхлипывающую женщину, но удержать толком не смог, и она сползла на палубу, содрогаясь всем телом и пряча лицо в расцарапанных ладонях.
— Хирурга* ко мне в каюту, — велел Джеймс и вновь поднял ее на руки. Когда дверь каюты закрылась с негромким хлопком, Катрин уже не всхлипывала, а рыдала во весь голос, даже не пытаясь стереть текущие по щекам слезы и не замечая, как с нее снимают сапоги и мокрую одежду. И только повторяла его имя, как безумная, словно разом позабыла все остальные слова. Видеть ее такой — заплаканной, слишком хрупкой в сухой рубашке с мужского плеча, с дрожащими губами и облепившими голову мокрыми волосами, свешивавшимися ей на грудь, словно водоросли — было невыносимо. Но разжать вцепившиеся в руку холодные пальцы — еще тяжелее.
— Я скоро вернусь.
А пока пусть ее осмотрит хирург. Убедится, что она не пострадала сильнее, чем мог пострадать человек, дрейфовавший, надо полагать, несколько часов под палящим солнцем. И, в конце концов, как врач, он должен знать, что делать с человеком — неважно, с мужчиной или женщиной, — в подобном состоянии.
— Капитан, — хмыкнул как раз поднимавшийся на борт Фрэнсис, когда Джеймс вернулся на палубу. — Позвольте представить вам месье де Бланшара, капитана славного судна «La belle marine», которое, увы, затонуло около пяти часов пополудни по милости каких-то пиратов. И где носит нашего уважаемого хирурга, хотел бы я знать? Среди матросов есть раненые, а дочери капитана эти мерзавцы прострелили руку. Как бы не было заражения.
— Прекратите ерничать, лейтенант, — сухо и вполголоса ответил Джеймс, недовольно мотнул головой, отбрасывая с лица мокрые, выбившиеся из хвоста волосы, и обратился к взбирающемуся на борт капитану потопленного корабля. — Хирург сейчас подойдет. Вы помните, каким курсом ушли пираты?
— Моей жене и дочери нужна помощь и подходящая одежда, — заявил месье де Бланшар, будто не услышав вопроса. — Они не могут находиться в подобном виде среди такого… количества мужчин.
— Курс! — повторил Джеймс, повысив голос, и напыщенный француз испуганно съежился, вспомнив о своем весьма бедственном положении. — Будьте так любезны, припомните хотя бы примерное направление!
Пара испуганных женщин в мокрых корсетах и нижних юбках не интересовали его совершенно.
— Север, — пробормотал месье де Бланшар после короткого раздумья, тоже позабыв о жене и дочери. — Я полагаю, они поднимут голландский или английский флаг и попытаются продать мои товары на ближайшем же острове.
— Великолепно, — сухо ответил Джеймс и повернулся к Фрэнсису. — Лейтенант, пиратов нужно догнать. Любой ценой.
— Вас понял, капитан. Я займусь, — кивнул тот, поняв наконец, что его шуточки сейчас совершенно неуместны, и взлетел на квартердек, отогнав рулевого и взявшись за штурвал. — Поднять паруса!
— Капитан, — заговорил подошедший со спины хирург и продолжил, понизив голос: — Дама в глубоком шоке, но это пройдет. Стоит понаблюдать за ней день-другой, она могла простудиться за то время, что провела в воде, но в остальном ее жизни ничего не угрожает. Сон, теплое питье… и, полагаю, наш кок не откажется сварить бульон. С вашего позволения, я осмотрю других пострадавших.
— Хорошо, — кивнул Джеймс и повернулся на каблуках. — Лейтенант Гроувз, позаботьтесь о потерпевших крушение. Женщинам, разумеется, потребуется отдельная каюта.
Двум из них. Третью он не выпустит из виду ни за какие богатства этого мира.
***
Постель будто качало на волнах, то поднимая на белый пенящийся гребень, то вновь бросая в непрозрачную зеленую бездну. Катрин просыпалась несколько раз — видя то яркий свет свечей, то бледный солнечный, то вновь яркий, но тоже, кажется, солнечный, — едва разбирала доносившееся до нее голоса, послушно глотала казавшийся безвкусным бульон и вновь проваливалась в зеленоватый сумрак беспокойного сна. К другим голосам и полуразмытым лицам.
Мама, поиграй со мной! — кричал Жан и бежал прочь от нее по зеленой лужайке, хохоча и размахивая руками.
Что нам делать, Кати́ш? — бессильно заламывала руки Жоржетт, не понимая ни единого слова в отцовских бумагах. Что она могла понимать в свои двенадцать? Что она вообще понимала, в двенадцать или в восемнадцать?
О Небо, ты ждешь ребенка?! Чего ты добиваешься, Кати́ш?! Что бы месье Анри вышвырнул тебя за порог точно так же, как это сделал месье Тревельян?! Месье Анри заботился о нас столько лет, заботился о тебе, а ты…!
Что Жоржетт понимала даже в двадцать один?
И только? На это ты едва не променяла нашу безбедную жизнь? На какого-то офицера? На англичанина, который хвастается перед другими такими же англичанами, что не раз побывал во Франции за то время, что ты провела на английском корабле? Зачем ты привела его в наш дом?!
Да что ты знаешь о нем?! — Катрин хотела закричать в ответ, но не могла даже разомкнуть губы. — Ты…! Мне всё равно, что он говорил обо мне! Он пришел, когда я уже считала себя мертвой!
Он пришел. Он был там, в воде, держа ее в своих руках, словно не был капитаном чужого военного корабля, который мог просто приказать другим поднять ее на борт. Словно… он не мог доверить ее жизнь никому иному. Засыпая, она лгала самой себе, что еще могла что-то значить для него. И, должно быть, ей приснилась гладящая ее волосы рука и едва касающиеся ее лба теплые губы.
Мама, расскажи историю.
Зеленые глаза блестели при свечах, и она вновь пыталась понять — сама не зная, зачем, — кто подарил Жану этот цвет глаз. Она или Джеймс? Порой глаза сына становились совсем прозрачными, как ее собственные, а порой ей мерещился сероватый отлив у самого ободка радужки.
И что же ты хочешь послушать, мой милый?