Когда приходит моя очередь встать, я с ужасом обнаруживаю, что мой голос охрип и скрипуч, а глаза горят. Мои мысли снова вернулись к тому месту, где всё, о чём я могу думать, это то, как это несправедливо, о том факте, что я могла уснуть одной ночью, когда папа ещё был где-то рядом, а на следующее утро проснуться без него. Это тёмная, опасная дыра, в которую легко оступиться, но трудно выползти.
Я делаю глубокий вдох, заставляя боль и гнев спрятаться за толстой шлакоблочной стеной отрицания.
— На этой неделе я отправила домой десять путешественников.
Я перечисляю все места и времена, из которых они были — Сан-Франциско, 1923 год; Хэйан-кё, конец 1100-х годов; Фивы, 2300 год до нашей эры, заканчивая парнем из Брайтоншира, Англия, сегодня днём. Царапанье пера Сирела подчёркивает мои слова.
Альбан кивает и машет рукой, позволяя мне сесть обратно и давая право следующему стражу говорить, но я остаюсь стоять.
— Есть ещё что-то страж Пэриш? — спрашивает он, его старый голос скрипуч, как мокрый песок.
— Была проблема с одним из путешественников, — говорю я. — Не уверена, как, но он, казалось, знал о лесе то, чего не знал ни один путешественник, с которым я когда-либо сталкивалась раньше.
— Например?
— Как работают порталы, что влечёт за собой моя работа в качестве стража и тому подобное.
Альбан наклоняет голову, размышляя.
— В этом нет ничего необычного. Есть много семей, которые до сих пор передают рассказы о лесе в устных традициях, даже в эти дни. Большинство считает, что это басни, произведения художественной литературы, но иногда ребёнок будет заглядывать глубже в истории и искать пороги для себя.
— Да, но он был в лесу не только для того, чтобы полюбоваться пейзажем, — говорю я. — Он хотел использовать пороги, чтобы перейти в другое время.
Одна из белых пушистых бровей Альбана изгибается, как гусеница.
— Ты знаешь, куда он хотел пойти?
— Нет, но думаю, он собирается попробовать ещё раз.
Остальные члены совета садятся немного прямее.
Альбан прищуривает глаза.
— У тебя есть основания думать, что этот парень представляет угрозу выживанию леса?
Я думаю о том, что сказал дядя Джо, насколько опасным может быть для совета принудительное закрытие порога. Как это могло бы открыть гигантскую дыру, через которую могли бы появиться сотни путешественников. А потом я думаю о парне — Брайтоншире. Бледность его кожи и тёмные круги под глазами. Он выглядел так, словно не спал несколько дней.
Я уже всё потеряла.
— Страж Пэриш? — подначивает Альбан.
— Я не уверена.
Он вздыхает.
— Позволь мне вместо этого спросить тебя вот о чём: как ты думаешь, сможешь ли ты справиться с этим парнем самостоятельно, или тебе нужно, чтобы совет искал другие способы контролировать ситуацию?
Я впиваюсь ногтями в ладони. Хотела бы я сказать, что это было из-за какой-то крайней уверенности в своих способностях, которым я отвечаю.
— Нет, в этом нет необходимости. Я справлюсь с этим.
Но именно образ этих зелёных глаз, сверлящих меня с той же безнадёжностью, которую я вижу каждый раз, когда смотрюсь в зеркало, заставляет меня сказать это. Я не уверена, какими были бы другие средства контроля, если бы они сразу перешли к закрытию порога, или если бы они что-то сделали с Брайтонширом. Если бы они нашли какой-нибудь способ заставить его — я не знаю — исчезнуть или испортить его воспоминания. И хотя у меня нет причин беспокоиться о том, что случится с ним, с парнем, который жил за сотни лет до моего рождения, я беспокоюсь.
Альбан кивает.
— Очень хорошо. Я ожидаю ещё одного полного отчёта о ситуации на следующей неделе.
— Да, сэр, — говорю я, садясь обратно.
Ещё два стража дают свои отчёты, а затем Альбан закрывает собрание, ударив молотком во второй раз.
Дядя Джо молча идёт со мной обратно через портал в мою часть леса. Солнце теперь ещё ниже над горизонтом, шар оранжевого пламени, вертикально разрезанный стволами деревьев, как будто один из нас — солнце или я, не знаю, кто именно — заперт в клетке.
— Сообщи, если этот парень доставит тебе ещё какие-нибудь неприятности, — говорит Джо.
— Хорошо.
У меня внезапно сводит живот, и я поворачиваю голову к тропинке справа от меня. Инстинкт подсказывает мне, что другой путешественник будет ждать возвращения домой, а мой инстинкт никогда не ошибается. Это просто ещё один бонус к тому, чтобы быть стражем. Инстинкт — это первобытное побуждение, которое эволюция никогда не воспитывала в нас.