— Да, сэр.
— Хорошо. Теперь, когда мы с этим разобрались, давай ещё раз пройдёмся по твоим спряжениям.
Я закатываю глаза.
— Паааап. Нам точно нужно это делать?
Он постукивает пальцем по рисункам монстров.
— О, — говорю я. — Правильно.
После этого я довольно быстро овладеваю латынью. Помогает то, что я целую неделю не могу заснуть после папиной лекции. Каждую ночь я часами лежу в постели, считая спряжения вместо овец.
* * *
Мама пытается позвонить дяде Джо после молчаливого ужина, во время которого единственным звуком был скрежет столового серебра по нашим тарелкам, но он не отвечает. Я сижу в гостиной, свернувшись калачиком в любимом кожаном кресле отца, его книжный шкаф, полный первых изданий Йейтса, Эмерсона и Фицджеральда5, позади меня. Кожа всё ещё немного пахнет чёрным кофе и одеколоном с запахом сандалового дерева. Я заворачиваюсь в его любимое одеяло и смотрю на лес через заднее окно.
Он никогда не выглядел так устрашающе, как сегодня вечером.
Мои мысли уносятся к Брайтонширу, независимо от того, выбрался он оттуда или нет. Я надеюсь, что он это покинул лес. Никто не заслуживает такой смерти. Но, прежде всего, почему он оказался в лесу ночью? Если он знал лес так, как говорил, зачем рисковать? Что он пытается найти? Мой разум прокручивает это, пока на оконном стекле собирается конденсат.
Звонит телефон, и мама шаркает на кухню в пижаме. Она хмуро смотрит на меня.
— Почему ты всё ещё не спишь?
Я бросаю взгляд на часы на каминной полке. Десять тридцать.
Должно быть, я заснула.
Мама берет трубку и через несколько секунд говорит:
— Она туда не вернется, Джо. Найди кого-нибудь другого.
Она скрещивает руки на груди, и мне не нужно слышать дядю Джо, чтобы понять, что он говорит. Больше никого нет, Грейс. Ты знала это, когда выходила замуж за Джека. Так и должно быть.
Она слушает его со слезами на глазах, потом смотрит на меня.
— Он хочет поговорить с тобой.
Мне требуется секунда, чтобы заметить протянутый телефон, и ещё секунда, чтобы моё тело действительно пошевелилось. Я опускаю ноги на ковер гостиной и бреду на кухню. Я беру телефон из маминой руки и наматываю шнур на палец.
— Алло?
Мама выскальзывает из кухни и поднимается по лестнице, старые половицы скрипят под ней.
— Ты в порядке?
Его голос звучит устало. Глубокая разновидность усталости, которая начинает проявляться на поверхности только после того, как уже сгнила сердцевина.
— Не совсем.
— Что случилось?
— Брайтоншир, — говорю я. — Он вернулся на закате.
Джо делает паузу. На другом конце провода завывает чайник. Я представляю, как он идёт по своей квартире-студии с видом на реку, проходя мимо артефактов, которые он собирал годами: табличка с погребальными указаниями из Древнего Египта, ваза из Вавилона, гобелен эпохи Возрождения из Венеции. Я думаю, это преимущества бессмертия. Папа говорил, что у Джо тоже были свои недостатки, тёмные стороны, которые он никогда не показывал никому, кроме папы.
— Твоя мама сказала, что ей пришлось вытащить тебя, — говорит он, и теперь я представляю, как он сидит за своим викторианским обеденным столом на когтистых ножках с кружкой чая. — Что всё, что она могла видеть, были твои пальцы, и что что-то завладело остальными твоими частями.
Я кивнула.
— Вин? Ты здесь?
— Да, — говорю я, прислоняясь к стойке. — Тропинка. Это… она обернулась против меня.
— Тебе повезло, что ты выбралась.
— Знаю.
— Не позволяй этому случиться снова.
Это его прощальный голос. Я научилась распознавать это, когда была ещё маленькой. У него есть привычка вешать трубку до того, как я буду готова.
— Дядя Джо… — у меня перехватывает дыхание.
— Да?
— Я снова услышала его голос.
Джо вздыхает.
— Его там нет, Вин. Он ушёл.
Он говорит что-то ещё, но я не слушаю. Нет ничего такого, чего бы я уже не слышала. Я просто смотрю на луну, пробивающуюся сквозь деревья, пронизывающую темноту серебром, как волосы дяди Джо, пока он не вешает трубку.
Я вставляю телефон обратно в подставку на стене.
Я не знаю, почему я так потрясена. Мой отец, дядя Джо — они оба предупреждали меня, что произойдёт, если я останусь в лесу после наступления темноты. Тем не менее, мне кажется, что моя домашняя собака заразилась бешенством, и теперь она сидит там, прячась за деревьями. Ожидая меня.
Я боюсь возвращаться туда завтра.
ГЛАВА XII
Я проспала.
Я не знаю, выключила ли мама мой будильник или я сама забыла его включить, но это первый раз за много лет, когда я пропустила свой утренний патруль. Ничего особенного, когда я не была единственным стражем своей территории, но папы здесь больше нет, чтобы дать слабину.
Я надеваю футболку и джинсы, даже не потрудившись расчесать волосы или почистить зубы. Нет времени. Мама оставила кружку кофе и булочку с отрубями на стойке, вместе с запиской. Работаю допоздна. Поедим вечером остатки вчерашнего ужина?
Я смотрю на часы на духовке. Десять минут до того, как я должна буду забрать Мер. Двадцать пять минут до официального опоздания на первый урок. Я наливаю кофе в дорожную кружку, заворачиваю булочку в салфетку и выхожу на заднее крыльцо.