Брайтоншир резко останавливается. Кажется, вся кровь сразу отхлынула от его лица.
— Что с ней такое?
Моё горло сжимается, пока я смотрю на неё сверху вниз.
— Лес влияет на неё. Он сводит людей с ума, — я оглядываюсь на него, прищуриваю глаза. — Вот почему я всё ещё не уверена, что могу тебе доверять. Учитывая всё то время, что ты провел здесь, ты должен быть таким же сумасшедшим, как и она.
Ну, может быть, не таким сумасшедшим, поскольку я никогда раньше не видела, чтобы кто-то так быстро терял самообладание, но, по крайней мере, немного встревоженным.
— Почему ты не такой?
— Я принял меры предосторожности.
— Какого рода меры предосторожности?
Он не отвечает.
— Ты сказал, что расскажешь всё, что я хочу знать, и если ты этого не сделаешь, я могу отправить тебя обратно в твоё время. Итак, что же это?
Он колеблется, затем стягивает с себя пальто, обнажая серебряную фляжку на поясе. Он понижает голос и наклоняется к моему уху, его дыхание щекочет мою шею.
— Это эликсир, который мои родители совершенствовали, чтобы помочь смертным сохранять ясную голову в лесу. Он запрещен советом, поэтому я был бы признателен, если бы ты никому об этом не говорила, — его взгляд возвращается к девушке. — Мы можем ей помочь?
— Она снова придёт в себя, как только вернётся домой. Мы просто должны доставить её туда.
Чего я ему не говорю, так это: за время моего пребывания в лесу я видела только троих путников, выглядевших такими потерянными, когда я только начинала чувствовать тропинки без присутствия моего отца рядом со мной. Все они провели часы, блуждая среди деревьев, которые никогда не менялись, и последние остатки надежды покинули их вместе с их здравомыслием.
Тогда я не доверяла своим инстинктам. Не знала, что покалывание в моём позвоночнике и напряжение в икрах предупреждали меня о чужом присутствии в лесу. Не понимала, что это ведёт меня к путешественникам. Мне никогда по-настоящему не приходилось доверять своим инстинктам раньше, с папой. Я просто следовала его примеру.
Но эта девочка, вряд ли, пробыла здесь больше получаса — достаточно, чтобы напугать её, конечно, но недостаточно, чтобы сломить. Я бы почувствовала её присутствие, как только вошла в лес, точно так же как почувствовала присутствие Брайтоншира.
В этом нет никакого смысла.
Я присаживаюсь на корточки рядом с ней, осторожно кладу руку ей на плечо.
— Откуда ты пришла?
Она ногтями царапает кожу, тихий звук, который напоминает мне о реке. Она не говорит.
— Как тебя зовут?
Я пытаюсь вспомнить, что Брайтоншир говорил об именах. Может быть, если я узнаю её имя, она охотнее последует за мной.
Она пальцами цепляется за запястья и снова тянется к плечам.
Я хватаю её за окровавленные руки. Осколки ногтей торчат из порезов на её руках. Мой желудок сжимается, и я стискиваю зубы, чтобы удержаться от рвоты.
— Тебе больше не нужно причинять себе боль, — говорю я. — Мы здесь, чтобы помочь.
Что-то мелькает в её глазах, искра узнавания.
— Тени сказали, что никто не может мне помочь, — шепчет она. — Они сказали, что я умру здесь, как и другие.
Я не знаю, что она имеет в виду под другими. Я наблюдала, как люди сходили с ума, но, насколько мне известно, с тех пор как я начала свои уроки, не было ни одной смерти, по крайней мере, при свете дня. (Я не могу объяснить, что происходит в лесу после наступления темноты.) И я не знаю, что она имеет в виду под тенями, но тот факт, что она слышит голоса, беспокоит меня. Мне нужно вытащить её отсюда, пока это место не нанесло ей непоправимый ущерб.
— Они не должны были тебе этого говорить, — говорю я. — Это неправда.
— Они сказали, что вернутся за мной ночью. Сказали, что не позволят мне выбраться отсюда живой.
Брайтоншир опускается рядом со мной, убирает волосы девочки с её глаз.
— Мы не допустим, чтобы тебе причинили какой-либо вред, малышка.
— Ты можешь сказать мне своё имя? — я спрашиваю её.
Она сглатывает.
— Софи.
— Откуда ты пришла, Софи?
Она хмурится и снова поворачивает голову к деревьям. Свет начинает исчезать из её глаз.
— Не смотри туда, Софи, — говорю я ей, кладу палец ей под подбородок и заставляю её посмотреть мне в глаза. — Посмотри на меня. Какой сейчас год?