— Не знаю.
Мы идём дальше, вниз по извилистым, изгибающимся тропинкам. Я наблюдаю за Брайтонширом, его твёрдой походкой, кристально чистым взглядом, и всё это благодаря эликсиру, который бросает вызов самой причине, по которой стражи были выбраны в первую очередь: защитить лес от путешественников, которые могли бы использовать его для своей личной выгоды. Агустус и Селия, должно быть, знали, насколько опасным будет этот эликсир, если он попадет не в те руки. Действительно ли они были готовы пойти на такой риск просто для того, чтобы их приёмный сын мог… что? Принять участие в их наследии? Или за эликсиром стоял другой мотив? Может быть, они исчезли не потому, что с ними случилось что-то плохое, а потому, что они делали что-то плохое.
И если это так, можно ли вообще доверять Брайтонширу?
ГЛАВА XIV
Двадцать минут до захода солнца. Я поднимаю руку, и Брайтоншир останавливается рядом с моим порогом.
— Подожди здесь.
Мои первые шаги из леса неустойчивые, и мне кажется, что моя голова весит килограмм сорок пять, но я не могу выполнять свои декомпрессионные упражнения, пока не удостоверюсь, что всё безопасно. Делая глубокие, успокаивающие вдохи, я пересекаю задний двор и проверяю подъездную дорожку. Ни машины, ни мамы.
Я хватаю свой рюкзак из машины, затем просовываю голову через порог и говорю:
— Хорошо. Следуй за мной.
Он переступает порог и сразу же отклоняется в сторону. Я хватаю его и ставлю прямо.
— Что со мной не так? — спрашивает он, и его лицо приобретает болезненный оттенок зелёного.
Ткань его рубашки мягкая и нежная в моих ладонях. Домотканая. Совсем не похожа на одежду, которую мы носим в эти дни. Я прочищаю горло и отпускаю его.
— Это просто последствие леса. Присядь на секунду.
Мы сидим рядом с камнем. Я смотрю на часы. Я не знаю, сколько у меня времени до приезда мамы. На мгновение возникает мысль, что, может быть, мне не стоит его прятать. Может быть, стоит сказать ей, что я привожу двухсот пятидесятилетнего парня домой из леса не потому, что считаю его милым или что-то в этом роде, а потому, что он проходит через то же, что и мы, и, возможно, мы сможем помочь друг другу. Может быть, если мы узнаем, что случилось с его родителями, мы узнаем, что случилось и с папой тоже. Но мы должны держать это в секрете, потому что, если совет узнает, что я нарушила самое священное правило леса, я не знаю, что они сделают.
Да… Я не вижу, чтобы всё пройдёт так хорошо. Кроме того, я не планирую держать его здесь долго. Я просто собираюсь выслушать его, а затем отправить обратно туда, где ему самое место. Он пробудет здесь максимум одну ночь.
Я показываю ему, как потягиваться и касаться пальцев ног, а затем как крутить головой, чтобы ослабить узлы на шее.
— Лучше?
Он кивает.
Он остаётся рядом, пока мы направляемся к заднему крыльцу, его взгляд скользит по дороге, телефонным линиям, спутниковой антенне, торчащей из крыши дома старого мистера Уитмена через дорогу. Он втягивает воздух, его шаги замедляются, когда человек на «Швинне» мчится по дороге.
— Что, во имя всего Святого, это было за чудовище?
— Это был велосипед, — говорю я. — Не волнуйся, тебе это не повредит.
— Я нахожу это крайне маловероятным.
Я достаю ключ из заднего кармана и поворачиваю его в замке.
— Все ли одеваются в таком стиле в ваше время?
Я бросаю на него взгляд через плечо.
— Что ты имеешь в виду?
— Часто ли женщины носят панталоны? Или рубашки, которые так обнажают руки?
Я поворачиваю ручку и открываю дверь.
— Поверь мне, приятель. Ты кажешься мне таким же странным, как и я тебе. Снимай ботинки, — говорю я ему, скидывая свои за задники. — Я не хочу объяснять маме грязные следы, если она вернется домой до того, как я смогу всё убрать.
Брайтоншир снимает ботинки и держит по одному в каждой руке.
— Ты не хочешь объявить о моём присутствии?
Я фыркаю.
— Боже, нет. Мама не очень хорошо справляется со всем, что связано с моей работой, и она, определённо, не очень хорошо справляется со случайными парнями в доме.
Не то чтобы я когда-либо проверяла эту теорию, но я могу догадаться, какой была бы её реакция, и это было бы связано с её любимым ножом для разделки мяса.
— Значит, я должен оставаться скрытым на время моего пребывания?
— Скрытым и тихим.
Я кидаю ключи на кухонную столешницу, и мы идём к задней лестнице у кладовой.
— Как думаешь, ты сможешь с этим справиться?
— Я не идиот, — ворчит он.
Я веду его наверх, в свою комнату, через первую дверь справа. Я швыряю свой рюкзак в дальний угол, рядом со своим столом, и разворачиваюсь. Брайтоншир стоит в дверях, уставившись на потолочный вентилятор. Он протягивает руку, его пальцы сжимаются сами собой, прежде чем он подходит слишком близко к лампочке.