— Да, — говорит он. — Так и есть.
Я почти уверена, что во времена Генри они не использовали слово «свидание», а это значит, что он либо распознал значение этого слова по языку тела Тревора, либо узнал намного больше, чем я думала, от просмотра телевизора в течение нескольких часов.
Тревор засовывает руки в карманы, его плечи бесформенно сутулятся.
— Ну, тогда. Повеселитесь. Может, ты прибережешь для меня танец на потом, Вин?
— Эм, я не думаю, что мы пробудем здесь так долго.
— Хорошо. Что ж, найди меня, если передумаешь.
— Вряд ли, — бормочу я, но он не слышит меня из-за музыки.
Генри дёргает меня за рукав.
— Винтер. Смотри.
Он кивает в сторону моего заднего двора.
Кто-то идёт к лесу. Человек слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо, но он обхватывает зажигалку ладонями, зажигая белый цилиндр, слишком толстый, чтобы быть сигаретой.
Дерьмо.
Я бегу за ним, Генри прямо за мной. Я пытаюсь окликнуть парня.
— Эй! Ты не можешь быть здесь!
Но он либо не слышит меня, либо ему всё равно. Он ленивой походкой поднимается по тропинке и проходит мимо камня с инициалами моих родителей, направляясь прямо к порогу, совершенно не подозревая, что идёт в объятия смерти. Он не может слышать шепот, доносящийся из-за деревьев, монстров, нетерпеливо ожидающих его жертвы.
— Подожди! — кричу я.
Он останавливается. Оглядывается на меня. Маленькое колечко света тлеет, когда он вдыхает. А потом, вот так просто…
Он исчезает.
Я продолжаю бежать.
— Что ты делаешь? — Генри кричит мне в спину.
— Я должна пойти за ним!
— Винтер, подожди.
Он хватает меня за руку.
— Отпусти!
Он резко останавливает меня.
— Ты не можешь следовать за ним без надлежащего плана.
— У меня есть план, — огрызаюсь я в ответ. — Я собираюсь пойти туда и схватить его, пока он не зашёл слишком далеко.
Генри тихо ругается. Он нащупывает что-то в кармане.
— Я иду с тобой.
— Не будь смешным…
Он достает свою фляжку, отвинчивает крышку и делает большой глоток.
— Ты не можешь остановить меня.
— Генри…
— Винтер, — он берёт меня за руку. — Я не позволю тебе пойти туда одной.
Я пытаюсь придумать, что могу сказать, что могу сделать, чтобы убедиться, что он не последует за мной в лес, но у меня мало времени.
— Хорошо, но ты не отходишь от меня.
— Никогда.
Я поворачиваюсь к своему порогу.
— Держись поближе.
Деревья скрипят и раскачиваются, когда я приближаюсь. Тени перебегают с ветки на ветку. Генри не может видеть их отсюда — никто, кроме стража, не может, — но он, кажется, чувствует, как хищники наблюдают за нами сверху, хихикают и причмокивают губами.
Генри прав — мне действительно нужен план. Мой разум лихорадочно ищет что-то. Что-нибудь. Если я собираюсь нарушить одно из самых важных правил леса — не входить после наступления темноты, — подвергая риску свою жизнь, а также жизнь Генри, мне нужно сделать больше, чем просто управлять им. Но я никогда по-настоящему не задумывалась о том, что бы я сделала в наихудшем случае, подобном этому. Во время всех моих тренировок я всегда надеялась, что смогу помешать кому-то войти в лес через мой порог ещё до того, как он приблизится к нему, особенно ночью, потому что всё меньшее было непростительно.
— Я должна быть в состоянии почувствовать, где он находится, как только мы войдём, — говорю я. — Никто не знает, как далеко он зашёл, так что нам придётся быть осторожными. Смотри под ноги; тропинки будут пытаться убить тебя, как и всё остальное там, — я оглядываюсь на него. — У нас есть шанс выжить, только если мы будем быстры, поэтому, как только мы окажемся там, мне нужно, чтобы ты бежал, и не останавливайся, пока мы снова не окажемся в безопасности. Понял?
Он кивает.
Я делаю глубокий вдох.
— Ни пуха, ни пера.
Генри берет меня за руку, и мы вместе входим в лес.
ГЛАВА XXV
Я ничего не вижу, даже своих вытянутых перед собой рук. Это хуже, чем темнота, которая только начинала сгущаться на закате. Хуже, чем иллюзия ночи, которую Варо создал сегодня днём. Лес вокруг нас оживает, крики проносятся мимо наших ушей, склизкие твари скользят по нашим ботинкам, кожистые крылья цепляются за мои волосы. Что-то врезается в меня, толкая на землю. Я выбрасываю вперёд руки и погружаюсь по локти в грязь, пахнущую неочищенными сточными водами. Моё сердце колотится о грудную клетку.
Я больше не держу Генри за руку.