- Я вижу, что мы в очень хороших руках…, - порядком устав, вздохнула Кейт.
Группа подозревала, что данную ночь проведёт плохо, будучи под наблюдением находящихся в дверном проёме двух вооружённых мачете охранников из племени банту. Солдат же тем временем удалился. Едва все устроились на полу, используя собственные тюки в качестве подушек, как сразу вернулись тараканы и начали по ним разгуливать. Путешественники вынуждены были смириться с их лапками, проникавшими в самые уши, скребущими веки людей и с любопытством перебиравшими что-то под одеждой. Анджи и Надя повязали платки на свои длинные волосы, чтобы насекомые не пристроились жить в их головах.
- Где есть тараканы, не бывает змей, - сказала Надя.
Только что пришедшая в голову девочки мысль дала ожидаемый результат: Жоэль Гонсалес, который до сих пор был весь на взводе, наконец-то успокоился, будто по мановению волшебной палочки, счастливый, что рядом его нынешние товарищи – тараканы.
В предыдущую ночь, когда друзей, наконец-то, одолел сон, Надя решила действовать. Таковым было утомление людей, что путешественникам удалось поспать хотя бы несколько часов, несмотря на крыс, тараканов и угрожающее соседство людей Касонго. И всё же Надю очень смутили действия пигмеев, и она решила узнать, что именно произошло в этих загонах, где, как она сама видела, исполнив определённый танец, исчезли женщины. Девочка сняла сапоги и зажала в руке фонарик. Два охранника, сидящие снаружи каждый со своей стороны с лежащими на их коленях мачете, не представляли никакого препятствия. Ведь уже три года она тренировалась в искусстве становиться невидимой, которому обучилась ещё у живших на реке Амазонка индейцев. «Народ тумана» исчез, мимикрируя на фоне природы своими соответственно выкрашенными телами, в полной тишине двигаясь с поразительной лёгкостью и столь глубокой умственной концентрацией, которые можно было сохранять лишь ограниченное время. Благодаря этой своей «невидимости» Надя без труда выходила из неприятностей в большинстве случаев и вообще частенько к ней прибегала. Девочка так входила и выходила из класса, что ни друзья, ни преподаватели ничего не понимали, а позже никто не помнил, была ли она в школе в конкретный день. Та разъезжала по переполненному людьми метро Нью-Йорка так, что её саму никто не видел, а для пущей убедительности занимала место в нескольких сантиметрах от другого пассажира, смотря человеку в лицо, на что он не проявлял никакой реакции. Живущая вместе с Надей Кейт Койд стала главной жертвой этого упорного обучения, поскольку никогда не была уверена, находится ли девочка в каком-либо месте либо же ей только так думается.
Она приказала Боробé тихо сидеть в хижине, потому что не могла взять животное с собой, и тотчас сделала несколько глубоких вздохов, пока полностью не уняла собственную тревожность и не сосредоточилась на исчезновении. Когда девочка была готова, её тело перешло почти в гипнотическое состояние. Та прошла мимо тел своих спящих друзей, не задев последних, и проскользнула к выходу. Снаружи охрана, опьянённая и отравленная пальмовым вином, решила сменить друг друга и бдеть дальше. Один из них, похрапывая, сидел у стены, а другой, чувствуя лёгкий испуг, всматривался в темноту леса, поскольку сам не на шутку боялся обитающих в нём призраков. Надя высунулась за порог, мужчина повернулся к ней, и на мгновение взгляды обоих пересеклись. Стражнику было показалось, словно он находится в чьём-то присутствии, но подобное впечатление вмиг улетучилось, а непреодолимое оцепенение вызвало зевоту. Человек остался на своём месте, борясь со сном и с забытым на земле мачете, а худенький силуэт молодой девушки тем временем всё удалялся.
В этом же эфирном состоянии Надя пересекла и деревню, не привлекая внимания тех немногих, кто продолжал бдеть. Она прошла вблизи фонарей, освещавших глиняные постройки королевских владений. Бдящая обезьяна спрыгнула с дерева и упала к ногам девочки, заставив ту вернуться в своё тело на несколько мгновений, но сразу же после она вновь сосредоточилась и стала продвигаться вперёд. Надя не ощущала собственного веса, и, казалось, будто она перемещалась, плывя. Таким способом девочка достигла загонов, двух прямоугольных площадей, ограниченных вкопанными в землю стволами и связанными между собой лианами и полосками из кожи. Часть каждого загона находилась под соломенной крышей, а другая была расположена прямо под открытым небом. Дверь в него закрывалась тяжёлым засовом, который можно было открыть лишь снаружи. И здесь не было никакой охраны.
Девочка обошла вокруг загонов, ощупывая изгородь руками и не осмеливаясь зажечь фонарик. Это было высокое и прочное окружение, хотя решительный человек смог бы умело воспользоваться деревянными уступами и узлами на верёвках, чтобы туда забраться. Она задалась вопросом, отчего же жёны пигмеев не сбежали. Сделав пару кругов и убедившись, что поблизости никого нет, девочка решила поднять засов с одной из дверей. Будучи никому невидимой, она могла совершать движения крайне осторожно и совсем не так, словно находится в нормальном состоянии. Чтобы выломать дверь, девочке пришлось выйти из транса.
Звуки леса заполняли ночь: голоса животных и птиц, шелест листвы деревьев и случающиеся на земле шорохи. Надя подумала, что люди поступают правильно, не выходя за пределы деревни по ночам: ведь все эти шумы было легко приписать сверхъестественным силам. Усилия открыть дверь нарушили тишину, поскольку скрипела сама древесина. Несколько собак, залаяв, приблизились, но Надя обратилась к ним на собачьем языке, и те вмиг замолчали. Ей показалось, что слышит плач ребёнка, но всё смолкло спустя считанные секунды. Девочка ещё раз подперла плечом засов, на деле бывший куда тяжелее, нежели то она себе представляла поначалу. В конце концов, всё же удалось вынуть балку из пазов предыдущей, приоткрыть дверцу и проскользнуть внутрь.
К тому времени глаза уже привыкли к ночи, и девочка смогла понять, что находится где-то наподобие внутреннего двора. Не зная, что ещё встретит впереди, она молча продвигалась к крытой соломой части, прикинув и возможность отступления в случае опасности. Про себя решила, что всё же не может рисковать в темноте и, немного поколебавшись, Надя крикнула и чуть было не выронила фонарик. Двенадцать или пятнадцать крайне малого роста фигур стояли в глубине самого помещения, опираясь спиной об изгородь. Девочка подумала, мол, это дети, но тотчас поняла, что там, оказывается, стояли те же самые женщины, которые чуть ранее танцевали для Касонго. Они выглядели такими же запуганными, как и сама Надя, однако ж не издавали ни малейшего звука, а ограничились лишь тем, что смотрели на вторгающуюся выпученными глазами.
- Тсс…, - сказала Надя, поднося палец к губам. – Я не причиню вам никакого ущерба, я подруга…., - добавила та на своём родном бразильском варианте португальского языка, и позже повторила на всех тех языках, которые знает.
Пленницы не поняли всех слов, однако ж догадались о её намерениях. Одна из них сделала шаг вперёд, хотя всё ещё съёженная и не показывая лица, и вслепую протянула руку. Надя подошла и коснулась руки. Другая, испугавшись, отошла, хотя позже осмелилась-таки взглянуть украдкой и, должно быть, осталось довольной выражением лица девочки-иностранки, поскольку улыбнулась сама. Надя ещё раз протянула руку, и женщина поступила так же – пальцы обеих переплелись, и этот физический контакт на деле оказался наиболее открытой формой общения.
- Надя, Надя, - представилась девочка, касаясь груди.
- Йена, - ответила другая.
Вскоре и остальные окружили Надю, ощупывая её с немалым любопытством, а сами же, тем временем, всё перешёптывались и посмеивались. Раз поняв общий язык ласк и мимики, всё остальное оказалось ещё проще. Женщины-пигмеи объяснили, что их разлучили со спутниками жизни, которых Касонго обязал охотиться на слонов и не из-за мяса, а скорее ради клыков, что сам же и продавал контрабандистам. У короля был ещё один клан рабов, разрабатывающих шахту с алмазами, находящуюся чуть севернее здешних мест. Таким способом он и нажил своё состояние. В качестве награды охотники получали сигареты, какую-то еду и право кратких свиданий с семьёй. Когда слоновьих костей и алмазов перестало хватать, в ситуацию вмешался командир Мбембелé. Тут же появилось множество наказаний, самым терпимым была смерть, а самым жестоким – потеря детей, которых продавали контрабандистам в качестве рабов. Йена добавила, что в лесу осталось крайне мало слонов, и пигмеи вынуждены были их искать, уходя всё дальше и дальше. Мужчин было не так много, и их спутницы не могли тем помочь, как всегда то и делали. По мере сокращения численности слонов, судьба их детей становилась всё более неопределённой.