- Это моя судьба, Кейт, которой я не могу избежать.
- Мы выйдем отсюда живыми, Анджи, я тебе обещаю.
- Ты не можешь мне это обещать, поскольку не сможешь выполнить. Что ещё тебе известно?
- В колодец бросают тех, кто восстаёт против власти Касонго и Мбембелé, - объяснила ей Кейт. – Я узнала это от женщин-пигмеев. Их мужья вынуждены охотиться, чтобы кормить крокодилов. Они-то знают, сколь многое происходит в деревне. Сами являясь рабынями племени банту, женщины-пигмеи выполняют наиболее тяжёлую работу, входят в хижины, подслушивают беседы и наблюдают за происходящим. Днём они перемещаются свободно, их запирают лишь на ночь. Никто не обращает на тех внимания, потому как считается, что женщины лишены человеческого разума.
- Думаешь ли ты, что именно так и убили миссионеров, отчего от них не осталось и следа? – вздрогнув, спросила Анджи.
- Да, однако ж я не уверена, отчего брату Фернандо пока этого не говорила. Завтра я выясню правду и, если представится возможность, взгляну на колодец. Мы должны его сфотографировать, ведь это и будет основная часть истории, что я собираюсь написать для журнала, - решила Кейт.
На следующий день Кейт снова появилась перед командиром Мбембелé и рассказала ему о том, что Анджи Ниндерера очень признательна королю за его знаки внимания и собирается рассмотреть сделанное предложение. Но, по крайней мере, потребуется несколько дней, чтобы всё решить, поскольку уже обещала свою руку самому могущественному колдуну во всей Ботсване, а, как то известно всему миру, предавать его, пусть и на расстоянии, очень и очень опасно.
- В данном случае королю Касонго вовсе не интересна эта женщина, - решил командир.
Кейт быстро отступила. Она и не ожидала, что Мбембелé воспримет всё столь серьёзно.
- Не думаете ли вы, что нужно посоветоваться с Его Величеством?
- Нет.
- На самом деле Анджи Ниндерера не давала колдуну своего слова, скажем, что у неё нет никакого официального обязательства, понимаете? Мне сказали, что здесь живёт Сомбе, самый могущественный колдун во всей Африке, вот он, возможно, и в силах освободить Анджи от чар другого претендента…, - предложила Кейт.
- Возможно.
- И когда прибудет в Нгубу знаменитый Сомбе?
- Ты задаёшь много вопросов, пожилая женщина, и назойлива, точно мопани, - ответил командир, делая жест, словно отмахивается от пчелы. – Я поговорю с королём Касонго. Мы подумаем над способом освободить женщину.
- И ещё, командир Мбембелé, - сказала Кейт, уже стоя в дверях.
- Что же тебе теперь нужно?
- Комнаты, где нас разместили, очень приятны, хотя и несколько грязные, кое-где есть экскременты от крыс и летучих мышей….
- И?
- Анджи Ниндерера – женщина очень чувствительная, от дурного запаха она заболевает. Вы можете отправить к ней прислугу, чтобы та убралась и приготовила еду? Если только это не причинит вам большого беспокойства.
- Хорошо, - ответил командир.
Прислуга, которую им приписали, была совсем девочкой, одетой лишь в юбку из волокон рафии, её рост едва достигал метра и сорока сантиметров, вся она была худощавая, однако ж сильная. Она пришла с метлой из веток и принялась тщательно убираться с удивительной быстротой. Чем больше пыли та поднимала, тем становилось ещё грязнее, и ухудшался запах. Кейт прервала её занятие, поскольку на самом деле просила себе прислугу для несколько иных целей: той была нужна союзница. Поначалу девочка, казалось, не понимала намерений и жестов Кейт, и, точно овца, тупо уставилась на женщину, но когда писательница между делом упомянула Бейе-Доку, лицо служанки озарилось. Тогда Кейт поняла, что глупость была притворной и скорее служанка прибегала к той, как к защите. С помощью мимики и нескольких слов на французском и языке племени банту девочка-пигмей объяснила, что зовут её Йена и она супруга Бейе-Доку. У них двое детей, которых сама видит очень редко, поскольку тех запирают в загонах, но на данный момент там о них хорошо заботятся бабушки. Крайний срок, в который Бейе-Доку с другими охотниками должен появиться здесь со слоновой костью, истекает уже на следующий день; если они этого не сделают, тогда лишатся своих детей, - плача, сказала Йена. Кейт не знала, что именно делать при виде слёз бедняжки, тогда как Анджи с братом Фернандо попытались утешить женщину тем аргументом, что Касонго, имея в качестве свидетелей своих же поступков группу журналистов, не осмелился бы продать детей. Йена же считала, что никто и никак не смог бы отговорить Касонго.
Зловещие звуки барабанов тамтам наполнили эту африканскую ночь, сотрясая собой весь лес и наводя ужас на иностранцев, слушающих их музыку из своих хижин с полными дурных предчувствий сердцами.
- И что означает игра на этих барабанах? – весь дрожа, спросил Жоэль Гонсалес.
- Я не знаю, однако ж, в любом случае, ничего хорошего те возвещать не могут, - ответил брат Фернандо.
- Меня уже достало постоянно всего бояться! Вот уже несколько дней у меня в груди сплошная тоска, я не могу дышать! Я хочу уйти отсюда! – воскликнула Анджи.
- Помолимся, друзья мои, - подсказал миссионер.
В это мгновение появился солдат и, направляясь исключительно к Анджи, объявил о скором проведении «турнира» и озвучил требование командира Мбембелé, заключающееся в её присутствии на мероприятии.
- Я пойду с моими товарищами, - сказала она.
- Как хотите, - ответил посланец.
- А почему звучат барабаны? – спросила Анджи.
- Эзенжи, - столь простым был ответ солдата.
- Танец смерти?
Мужчина не ответил, он повернулся спиной и ушёл. Члены группы посовещались между собой. Жоэль Гонсалес придерживался мнения, что не иначе речь шла о самой смерти: им же в этом представлении выпало быть главными действующими лицами. Кейт заставила его замолчать.
- Ты лишь заставляешь меня нервничать, Жоэль. Если они стремятся убить нас, то никак не сделают этого публично. Им не на руку провоцировать международный скандал, убивая нас.
- Кто бы знал это, Кейт? Мы тут всецело зависим от милости этих безумцев. Что им до мнения всего остального мира? Они делают всё, что им только заблагорассудится, - простонал Жоэль.
Деревенское население, за исключением пигмеев, высыпало на площадь. На земле люди извёсткой нарисовали четырёхугольник наподобие боксёрского ринга, и осветили тот факелами. Под Деревом Слов находился командир в сопровождении своих «офицеров», иными словами, десяти солдат из Братства Леопарда, которые стояли смирно позади занимаемого им стула. Командир был одет по-обычному, в брюки и армейские ботинки, и носил свои зеркальные линзы, несмотря на то, что дело происходило ночью. Анджи Ниндерера проводили к другому стулу, стоящему в нескольких шагах от командира, на её же друзей, тем временем, никто не обращал внимания. Короля Касонго не было, его же супруги толпились на своём обычном месте, стоя позади дерева под присмотром старика-садиста с бамбуковым прутом.
Здесь же присутствовала и «армия»: Братья Леопарда со своим ружьями и вооружённые мачете, ножами и тростями охранники из племени банту. Эти охранники оказались совсем молоденькими ребятами и производили впечатление напуганных в равной степени с оставшимися жителями деревни. Причину такового состояния вскоре поняли и иностранцы.
Трое музыкантов в пиджаках от военной формы и без брюк, которые ударяли палка о палку в ночь прибытия Кейт и её группы, теперь расположились за барабанами. Вызываемый ими звук был монотонным, заунывным, угрожающим и очень отличался от музыки пигмеев. Тамтам звучал ещё долго, пока свет от луны не смешался с шедшим от факелов освещением. Меж тем сюда же принесли пластиковые канистры и тыквы с пальмовым вином, которые пошли по рукам присутствующих. Сейчас его предлагали женщинам, детям и гостям. Командир угощался американским виски, явно добытым путём контрабанды. Он отпил пару глотков и передал бутылку Анджи, от которой та достойно отказалась, поскольку никоим образом не хотела знакомиться ближе с данным человеком. Хотя стоило последнему предложить сигарету, как уже не могла сопротивляться, ведь к настоящему моменту уже не курила целую вечность.